Светлана Ермолаева - Реквием по Высоцкому

После окончания спектакля мы не уезжаем, а сидим в машине. Высоцкий уже подходит к нам, как к старым знакомым: — Ну, что, с вами поехать? — и садится на переднее сиденье. Мы подвозим его к гостинице и предлагаем свои услуги в качестве экскурсоводов по родному городу и его достопримечательностям. Мы любим Алма-Ату как истинные патриоты. Володя соглашается, предупреждая, что сможет быть в нашем распоряжении только через четыре дня, так как очень большие нагрузки ежедневно. Помимо репетиций встречи, выступления и т. д. Короче, все дни расписаны по часам, свободное время выпадает после обеда до 3–4 часов.

Через четыре дня мы повезли его на наше знаменитое МЕДЕО. Высоцкий уже где-то слышал о плотине. Первый взрыв был в 1966 году, второй готовили как раз этой осенью. Был у меня еще один близкий друг: Саша Куркин, директор гаража госбанка.

В то время радиофицированных автомашин «Волг» были единицы. Я позвонил Куркину и сказал, что мы познакомились с Высоцким. Он не поверил. Пришлось мне даже побожиться. Одним словом, я предложил ему подъехать назавтра к 12 дня к гостинице Алма-Ата, на всякий случай прихватить гитару и самому убедиться. Он попросил инструмент у нашего общего друга Анатолия Пурица, самую обычную за 7 рублей гитару и положил ее в багажник. Без пяти 12 ко входу в гостиницу подрулила серая «Волга» с госномерами. Мы с Виктором уже стояли там. Ровно в 12 вышел Высоцкий, к нашему удовольствию, он был один. Володя оказался очень обязательным и пунктуальным человеком.

За рулем был сам Саша. Короче, сели мы и погнали. Личные машины на Медео не пропускали. Вдоль всей дороги стояли посты. Некоторые постовые, козырнув, беспрепятственно пропускали правительственную машину, некоторые, взмахнув жезлом, тормозили. Заглянув в машину, узнавали Высоцкого, и вопросов не возникало. Место будущей плотины было разрезано траншеями для взрывчатки, которую доставляли в Алма-Ату вагонами и возили на Медео грузовиками.

Начальство и работяги глазам своим не верили, что видят самого Высоцкого. Ему дали каску, брезентуху, поскольку на Медео выпал ранний снег и изрядно похолодало.

Потом стали рассказывать и показывать. Володя не только очень заинтересованно и внимательно слушал, но и задавал вопросы по существу, вникал во все подробности, с дотошностью специалиста-взрывника. Так продолжалось больше часа, но Володя не торопился. Мы уже начали нервничать, так как в ресторане-юрте на Кок-Тюбе заказали столик. Девчата-официантки тоже нам не поверили, мол, брешете парни, как это Высоцкий здесь да еще и с вами. Наконец, с искренним восхищением обозрев наши великолепные горы, Володя с неохотой пошел к машине, поблагодарив за рассказ и показ и дружески распрощавшись со всеми.

В юрте мы не спеша пообедали, без грамма выпивки, но со всевозможными казахскими деликатесами. Правда, мы Володю, к сожалению, не удивили, он рассказал за столом о том, что уже успел побывать с выступлениями в Чимкенте, Усть-Каменогорске, где в его честь устраивали банкеты с национальным угощением.

После плотного обеда немного погуляли, Володя без устали восторгался горами.

Возможно, под тогдашним впечатлением он и написал целый цикл песен о горах.

Хотелось бы так думать. С большим смущением я попросил его сыграть на гитаре и спеть хотя бы одну песню. — Ну, а че не спеть? Гитара есть? Саша достал гитару из багажника. Володя по-доброму усмехнулся: — Ах, вы гады… — взял в руки гитару и запел. Мгновенно собралась вокруг толпа. Он спел несколько песен и сказал: — Ну, все, поехали! В машине Саша попросил, чтобы Володя расписался на гитаре. — Знали бы вы, на скольких гитарах я уже расписался! Давайте ручку. Чья гитара? Саша Куркин сказал, что его. — Как тебя зовут? Высоцкий написал: «Саша, я играл на ней.»

И поставил свою роспись. Эту гитару Саша Куркин не вернул хозяину, и до сих пор хранит, как реликвию.

Третьему нашему товарищу Толику Пурицу, на чьей гитаре расписался Высоцкий, посчастливилось увидеть Владимира Семеновича в роли Гамлета в Москве, а в том же 1973 году познакомиться с ним в Алма-Ате. Об этом он расскажет сам.

Примерно в 1968 году я оказался в Москве и, конечно же, сразу ринулся к театру на Таганке, на Высоцкого. Я знал, что билеты были проданы на полгода вперед. Но я не терял надежды попасть на любой спектакль. Возле здания толпились люди, ждущие счастливой случайности: лишнего билетика. Вдруг раздался голос: — Кому билет? Я бросился на голос, не раздумывая, вцепился в тонкую бумажку. Кто-то тянул меня за волосы, кто-то — за ворот рубашки, пытаясь оттащить от обладателя билета. Но я уже протянул парню три пятерки (билет стоил рубль) и зажал драгоценный билет на «Гамлета» в кулаке. Протаранив толпу, прорвался ко входу, протянул билет контролеру.