Наталья Лайдинен - Солнечные стрелы

От красоты мимолетно-болезненной
Взгляд ускользает в зенит!
Путь неизведанный в сферы небесные
Долго, призывно звенит.

И по струне перламутровой свежести
Или по клавишам вод
В медленное звучанье безбрежности
Легок, как вздох, переход.

Когда ты перестанешь сниться,
Я все равно тебя найду!
Мелькнешь проворною синицей
В осеннем дымчатом саду.

Иль, поведя пугливым глазом,
Метнешься белкой между ног…
Тебя во всех узнаю сразу,
Ты никогда не одинок.

Пространство скрутится улиткой,
Разлуки – просто ерунда!
Я восхищусь твоей улыбкой
В подвижном зеркале пруда.

Пусть вестью изменений скорых
Тревожно ветви прозвенят,
Но будет в них знакомый шорох:
Напоминанье, голос, взгляд!

Твой силуэт мелькнет внезапно,
В аллеях облаком скользнет,
И свежий предрассветный запах
Меня по тропкам поведет.

А то, сверкнув листком кленовым,
Слетишь в ладони с высоты
Стихом и откровеньем новым,
В котором – непременно ты.

И в каждом вздохе, каждом звуке
Любви неповторимый след;
Я к небу протянула руки,
Чтобы сказать тебе: привет!

Молодость! Дождь барабанит по крыше,
Пляшет на нервах, предчувствием дышит,
Жалобно бьется в холодные стекла,
Даже тетрадь незаметно промокла…
Осени отблеск огненно-рыжий
Тает в туманах, становится блеклым.

Что-то от одури и от диктанта:
Так, пережив вдохновение, кантор
Ловит в пространстве две связанных ноты,
Творчества тайны трудны и бесплотны…
Падают веером лживые карты,
Вяжут сюжеты в туманах дремоты.

Сыплет и сыплет мой дождик осенний,
А в подворотне скандалит Есенин,
Бледный, безумный, уставший от драки
С тем человеком, чьи черные знаки
В каждом поэте: и нет воскресенья!
Только душа задохнулась во мраке.

Ночь полоснула лазоревой шалью…
– Ты ли, родная? С какою печалью?
Скажешь, что хуже отчаянья зрелость,
Все, что привиделось, ночью напелось,
Скрылось жар-птицей за дальнею далью
И не сбылось, как весною хотелось.

Молодость! Миг иллюзорной потери:
Снится за дымкой затерянный берег,
Лодка плывет, устремляясь к покою…
Я обниму тебя вольной рекою,
Светлой рекою, сияющей, белой,
Вдруг оказалось: раскрылись пределы

И воплощается мифами млеко!
Память раскрутится в прошлое веком
И над великою бездной забрезжит
Тихое слово, могущее Брейшит,
Снова начнется творенье с молекул,
Переполняя забвения бреши.

А рыбаки уж раскинули снасти,
Мечутся души… Какое ненастье!
Сердце предчувствует час перебоя,
Взлета над болью, над дымкой рябою…
Молодость! Жертва единственной страсти,
Я не уйду, я останусь с тобою…

День сентябрьский в тающей дымке,
Поцелуи ночного тумана,
Свеж и звонок воздух осенний!
Одиночества зверь полудикий
Стал ручным. Прощаньям – осанна!
Свет по листьям прозрачным рассеян.

Я лечу по дорожкам и мимо!
В тишину так легко углубляться,
Исчезать – дух вольный, природный!
Но горячим дыханьем любимый
Не согреет кончики пальцев,
Вновь озябнут – ветер холодный.

В небе вспыхнет золотом пламя!
Прошлым я давно не болею,
Не грущу, не помню о многом.
Нет уже никого между нами.
На коленях – в желтой аллее —
Без посредников – перед Богом…

Ты уже вспоминаешься реже,
Встречи ранят, но больше не жгут:
Если чем, повзрослевшую, держишь —
Осиянностью первых минут!

Чья вина? Просто ворон накаркал,
Или ты не сгодился в жрецы…
Обнажаясь в Останкинском парке,
Осень курит. Как дымны концы!

Снова мглистые сны октября,
На душе – торжество листопада.
Не ругая, не боготворя,
Я смотрю на тебя из оклада.

Взгляд давно вросших в стены картин —
Откровение времени в спальне.
Ты свободен и снова один.
Постарел, поседел. Стал печальней.

Лоб раздавлен квадратом окна
Час который? Второй или пятый…
Как осенняя ночь холодна!
Бесконечны и влажны расплаты.

Перекресток двух драм: ни души
И, увы, ни огня между нами.
Новой боли бокал осушив,
Я тебя провожаю глазами.