Лидия Червинская - Стихотворения

И страшно привыкать спокойно, постепенно…

…К тому, как медленно меняются цветы
На грядках неживых приветливого сада,
К тому, что все нужней и непонятней ты,
К тому, что хочется все больше теплоты,
К тому, что все понять, пожалуй, и не надо.

Свободны мысли от гипноза
Высокой выдумки своей.
У южных вилл цветет мимоза
Тяжелой нежностью ветвей.
Как озеро белеет море…
Бьет колокол, — который час?
И даже в отвлеченном споре
Ничто не примиряет нас.
Все неустойчиво и ясно.
Усилие всегда напрасно,
Жизнь праведна и жестока.
На берег вытянуты Сети,
Все помнит о минувшем лете,
Мечтает и грустит слегка.

Ни сил, ни надежд, ни желаний…
И не возвратится опять.
Есть мысли — почти завещанье, —
Но как и кому завещать:
Взволнованность, выдумку, нежность
Миражную моря безбрежность
И пальмы у розовых дач,
Причудливых лоз равномерность,
Безумие, бедность и верность
Безрадостный смысл неудач…
И то, что похоже на чудо, —
Почти совершенно в себе
Тяжелую близость (откуда?)
И память о Вашей судьбе.

Те, которых не осудят,
Но кто долго суда.
Те, кого под утро будят
Мартовские холода.
Те, кто убивает время –
За минутами года –

Оттого что не хватает
Краткой жизни на земле.
Те, кто сеют правды семя,
Привыкая жить во зле.

Кто взаимности не знает
И, прощая все измены,
Грустно любит (за двоих).
Кто не помнит перемены
И годами видит то же:
Небо, левы берег Сены…
Те, кто кажется моложе
Современников своих,
Но которых в белом зале
Ждет за ширмою кровать…

Те, которым на вокзале
Стыдно счастья пожелать.

Мимоза никогда не завянет.
Никогда не будет войны.
Нам снятся на этом диване
Странные сны.

И утром нас никто не разбудит,
Нам незачем рано вставать.
Мне снилось, что серые люди
Бежали куда-то опять…

Ты слышал в темноте совершенной
Холодный и грустный орган…
… И красное солнце над Сеной
Встает сквозь туман.

Неужели все биология,
Вся наследственность, раса и кровь?
И твои вдохновение строгие –
Только та же мужская любовь.

И земля утомленная пленница,
Для которой ничто не изменится…

… Был же март – без смущенья сиреневый –
Так по-детски надеждой богат,
Свет наивной луны над деревьями,
Городской стилизованный сад.
Вне законов и веры и времени
Непроверенный рай (Или ад).

Так гасят елочные свечи,
Так укорачивают встречи,
Перестают любить.

Так видят: листья все опали
И солнца больше нет.
Так расстаются без печали
И продолжают жить.

Так покоряют сердце скуке.
Так в жизни исчезают звуки
И проникает свет.

То, что около слез. То, что около слов.
То, что между любовью и страхом конца.
То, что всеми с таким равнодушьем гонимо,
И что прячется в смутной правдивости снов,
Исчезает в знакомом овале лица,
И мелькает во взгляде – намеренно-мимо.

Вот об этом… Конечно, нам много дано.
Справедливо, что многое спросится с нас.
Что же делать, когда умирает оно
В предрассветный, мучительный, медленный час?

Что же делать, когда на усталой земле,
Даже в счастьи своем человек одинок.
И доверчиво-страстный его монолог
Растворяется в сонном и ровном тепле?

Еще осталось в жизни суховатой
Немного правды и немного скуки,
И то, в чем по-детски виноваты,
Наказаны и прощены…

Еще остались в этой жизни сны
(Мне часто снятся ласковые руки…)

Так постепенно, грустно-неизбежно
Открылся мир жалеющий и жалкий…
И только пахнут гниловато-нежно
Уснувшие, от теплоты, фиалки.

Неузнаваемо небо молочно-зеленое.
Вечером город чужой и прозрачный такой.
Что это значит? Пусть плачут в разлуке влюбленные…
Это зовется молитвой, восторгом, тоской.

Что это значит? Страстное и неумелое,
То, от чего в этой жизни не будет удач…
Дерево в чьем-то саду, неожиданно-белое,
Чей-то холодный и радостный голос: не плачь.