Муса Джалиль - Моабитская тетрадь

Моя свобода, воля золотая,
Ты птицей улетела навсегда.
Взяла б меня с собою, улетая,
Зачем я сразу не погиб тогда?

Не передать, не высказать всей боли,
Свобода невозвратная моя.
Я разве знал на воле цену воле!
Узнал в неволе цену воли я!

Но коль судьба разрушит эти своды
И здесь найдет меня еще в живых, —
Святой борьбе за волю, за свободу
Я посвящу остаток дней своих.

Закат давно сгорел, — а я стою, гляжу.
Душа полна тяжелой думой,
Гляжу поверх оград — туда, где ближний лес
Вздымается стеной угрюмой.

Там старый партизан, наверно, в этот час
В костер подбрасывает ветки,
Лесного «Дедушки» бесстрашные бойцы
Вернулись только что с разведки.

Товарищ Т. не спит — обдумывает он
План дерзостной ночной атаки,
И словно точат сталь — клинка протяжный звон
Мне чудится в тревожном мраке.

О лес, дремучий лес, пусть меж тобой и мной
Ряды колючих заграждений,
Лишь плоть моя в плену, а гордая душа
Полна безудержных стремлений.

К тебе летит душа — по тропкам потайным
Крадется в полумрак сосновый…
Ложусь ли я во тьме, встаю ли на заре —
Всё чудится твой зов суровый.

О лес, дремучий лес, как ты поешь — зовешь.
Деревья на ветру качая,
Напевам мужества, надежды и борьбы
Меня ночами обучая.

О лес, свободный лес, как для меня тяжел
Позор неволи, гнет мертвящий!
Где прячешь ты моих неведомых друзей —
В какой непроходимой чаще?

О лес, могучий лес, к ним отведи меня,
Дай мне оружье боевое!
Умру — но долг святой исполню до конца
В разгаре яростного боя.

Луч поляну осветил
И ромашки разбудил:
Улыбнулись, потянулись,
Меж собой переглянулись.

Ветерок их приласкал,
Лепестки заколыхал,
Их заря умыла чистой
Свежею росой душистой.

Так качаются они,
Наслаждаются они.
Вдруг ромашки встрепенулись,
Все к подружке повернулись.

Эта девочка была
Не как все цветы бела:
Все ромашки, как ромашки,
Носят белые рубашки.

Все — как снег, она одна,
Словно кровь, была красна.
Вся поляна к ней теснилась:
— Почему ты изменилась?

— Где взяла ты этот цвет? —
А подружка им в ответ:
— Вот какое вышло дело.
Ночью битва здесь кипела,

И плечо в плечо со мной
Тут лежал боец-герой.
Он с врагами стал сражаться,
Он один, а их пятнадцать.

Он их бил, не отступил,
Только утром ранен был.
Кровь из раны заструилась,
Я в крови его умылась.

Он ушел, его здесь нет —
Мне одной встречать рассвет.
И теперь, по нем горюя,
Как Чулпан-звезда горю я.

Чуть займется заря,
Чуть начнет целовать
Ширь полей, темный лес
И озерную гладь, —

Встрепенется от сна,
Бьет крылом соловей
И в притихшую даль
Смотрит с ветки своей.

Там воркует родник,
Птичка рвется к нему,
И тоскует родник
По дружку своему.

Как чудесно, друзья,
Знать, что любят тебя!
Жить на свете нельзя,
Никого не любя!

Птичка любит родник,
Птичку любит родник, —
Чистой дружбы огонь
Между ними возник.

По утрам соловей
Появляется здесь,
Нежной радугой брызг
Омывается весь.

Ах, как рад соловей!
Ах, как счастлив родник!
Кто способен смотреть,
Не любуясь, на них?

Разбудила заря
Соловья, как всегда:
Встрепенулся, взглянул
Он туда и сюда.

И спорхнул-полетел
К роднику поскорей.
Но сегодня дружка
Не узнал соловей.

Не смеется родник
Звонким смехом своим,
Он лежит недвижим,
Тяжким горем томим.

Ключевая струя
Замутилась, темна,
Будто гневом она
До предела полна.

Удивился тогда
И спросил соловей:
— Что случилось, мой друг? —
И ответил ручей:

— Нашей родины враг
Тут вчера проходил
И мою чистоту
Замутил, отравил.

Кровопийца, бандит.
Он трусливо бежит,
А за ним по пятам —
Наш отважный джигит.

Знает враг, что джигит
Пить захочет в бою,
Не удержится он,
Видя влагу мою.