Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

Белые розы в гирлянды сплелись.
С черной улыбкой вторгается ночь…
Шепчет Забытое тихо: «Вернись», –
Властно рождается: «Прочь!»

Мертвенно бледные крылья.
Шумы последних страданий…
Муки и радость усилья.
Тьма многозвонных рыданий…

В синей заброшенной Дали
Грустно мерцает свеча.
Облако вечной Печали –
Смерти бесстрастной Туча.

Все люди похожи один на другого
И вместе с тем души у всех одиноки,
Я долго искал человека родного,
Но все были чужды и страшно далеки.
И всем были чужды мотивы молитвы,
Которая слух мне томила, ласкала,
И всех чья-то сила манила на битву,
На варварский бой призывала.

Я себя одиноким назвал,
И теперь я с Судьбою своей
Примирился и ясно сознал,
Что мне нужно уйти от людей.
Я могу на пути их встречать
И в глаза им с восторгом глядеть,
Но сам должен навеки молчать
И, в молчаньи прожив, умереть.
Но тех звуков, что слух мой томят,
То, что душу терзает всегда,
Они взглядом своим оскорбят,
Не поняв ни за что, никогда.
Пусть их пляшут над трупом земным,
Безобразною шумной толпой,
Я к пределам уйду голубым
И сольюсь с бестелесной мечтой.

Ты чужда мне. Ты далеко. Так зачем же, почему
Каждый раз при новой встрече снова хочется отдаться,
Снова хочется тебя мне? Я не знаю, не пойму.
Будет. Чувство ведь изжито… Но так тягостно расстаться
Мне с любимою мечто<���ю>; так и хочется, чтоб снова
Дня минувшего Восторги возвратилися ко мне.
Я хочу тебя! И снова вдохновляющее слово
Рваться с губ моих готово в безотрадной тишине?!

О, великая в том сила, велика в том власть,
Кто, про Жизнь и Смерть все зная, сможет Жизнь проклясть,
Кто, с подъятой головою проклянет <���нрзб.> Судьбы
И отвергнет тех кумиров, коим молятся рабы.
Кто признает всю враждебность, что таится в этом мире,
Кто вплетет свой злобный хохот в крики Радости на пире.
И отвергнув утешенья, разогнав миражи Счастья,
Будет жить с душой, прикрытой тяжким камнем Безучастья.
С беспорывностью во взоре, в вечным холодом в крови
И с презреньем к Небу, к Солнцу, к человеку и к Любви.
Будут литься дни за днями в подземельях за стеной
И сознанье вечно будет говорить, что в мир иной
Невозможно нам проникнуть, даже властностью Мечты,
И бледнеть от боли будут истомленные черты.
Смерть настанет, но за нею снова Жизнь и тусклый свет,
Мы не можем полногласно произнесть святого «нет».

Довольно! Пора нам на Землю спуститься
Из светлых чертогов мечты.
Нельзя только призрачным теням молиться,
Нельзя созерцаньем вполне насладиться,
Одним ощущеньем одной красоты.
Влечет его страстно к святому страданью
С Олимпа Голгофу он видит всегда
И жребий его в беспредельном исканьи
И их не удержит злой звук: «Никогда!»
Пускай же над нами стена вековая
Стоит, разомкнув свою черную пасть,
На приступ ведет нас рука роковая
Идем мы, любя, и молясь, и рыдая
Идем и без веры, что может упасть
Твердыня, запершая дух наш в оковы,
Идем, проклиная себя на пути,
Мы падаем, чтобы подняться нам снова,
И вечным огнем озаренное слово
Сияет пред нами – нельзя не идти!

Мы живем… Мы не можем не жить,
Так уж лучше в минуту сгореть,
Чем годами тихонько чадить
И молчать, примиряться, терпеть!

Прочь же стонов болезненных гнет,
Порываний бессильных печаль!
Пусть неправда бежит и зовет
К солнцу, к счастью, к свободе, вперед,
В озаренную светлую даль.

Вижу вас я на нем. Вся порыв.
Беззаветная вера в глазах.
То проклятий тиранам призыв
И призывы любви на устах.

Баррикада… Знамена… рабочий идет!
Палачей исступленных напор…
Властный крик: «За свободу, вперед!» –
И ружейные дула в упор…

А затем?.. Все равно! Лучше жить
Один миг, озаренный огнем,
Чем годами тихонько чадить
И погаснуть во мраке сыром.