Александр Сухово-Кобылин - Дело

В эту минуту двери кабинета размахиваются настежь; показывается Князь; Парамонов ему предшествует; по канцелярии пробегает дуновение бурно; вся масса чиновников снимается с своих мест и, по мере движения князя через залу, волнообразно преклоняется. Максим Кузьмич мелкими шагами спешит сзади и несколько бочит, так, что косиною своего хода изображает повиновение, а быстротою ног — преданность. У выхода он кланяется князю прямо в спину, затворяет за ним двери и снова принимает осанку и шаг начальника. Чиновники садятся.

Варравин(остановись посреди залы и посмотрев на часы). Господа! Нынче праздник — можете кончить. До завтра. (Кланяется и уходит в кабинет.)

Шум. Чиновники подымаются и быстро убирают бумаги. Во все продолжение этого явления залы канцелярии постепенно пустеют. Тарелкин, Чибисов, Ибисов, Герц, Шерц, Шмерц, чиновник Омега и Шило, со шляпами в руках, составляют группу у авансцены.

Ибисов. Кандид Касторыч, едем вместе (подмаргивая). Туда…

Тарелкин. Нельзя, душа; — дело есть.

Голос Варравина (за кулисою). Тарелкин!!

Тарелкин(повертясь на каблуках). Я!! (Бежит в кабинет).

Ибисов. А?! — Каков мой Кандид!

Омега. Да! Расцвел, как маков цвет! Вот: ни состояния, ни родства, а каково: Станислава хватил.

Шерц. В коллежские советники шаркнул.

Шмерц. Двойной оклад взял.

Омега. Чем вышел, это удивление.

Чибисов. В рубашке родился, господа.

Омега. Стало, по пословице: не родись умен, а родись счастлив.

Шило. Это глупая пословица — по-моему, это по стороне бывает. Вы заметьте: вот в Англии говорится: не родись умен, а родись купец; в Италии: не родись умен, а родись певец; во Франции: не родись умен, а родись боец…

Шмерц. А у нас?

Шило. А у нас? Сами видите: (указывает на дверь, где Тарелкин) не родись умен, а родись подлец.

Чибисов(с усмешкою). Изболели вы, батенька?

Шило. Изболел-с.

Ибисов. И много ведомств перешли?

Шило. В двух отказали — теперь в третьем.

Чибисов. Что же?

Шило. Откажут.

Ибисов. Ну, тогда-то как?

Шило. Хочу к купцу идти.

Чибисов. В прикащики — сальными свечами торговать.

Шило. Сальными свечами, да не сальными делами.

Чибисов(берет Ибисова под руку). Пойдем, брат, прочь. (Тихо.) С удовольствием бы повесил.

Ибисов. А я бы веревку купил.

Уходят.

Омега(подходит к Шиле и, взявши его за руку). Кастьян Кастьянович, — не зудите их; они вам зло сделают: — плюньте.

Шило. Пробовал! (Заикнувшись.) Слюны не хватает…

Омега. Вы теперь куда?

Шило. Куда?! (Заикнувшись). А на мою аттическую квартиру.

Омега. Почему же аттическую?

Шило. А она (та же игра) не топленная.

Омега. Так не хотите ли ко мне — пообедаем вместе.

Шило. Хочу!.. Ведь я через день обедаю, а мне каждый день хочется.

Омега. Чудесно!.. А вы что любите?

Шило. Эва… все! Только бы костей не было… я пробовал… (Заикнувшись.) Не съешь…

Смеются, берутся под руки и уходят.

Тарелкин(один).

Тарелкин(выходит из кабинета, держа двумя пальцами ассигнацию, и показывает ее). Благодетель!.. Чем обрадовал; мне ее на извощика мало. (Сует ее со злобою в портмоне.) Вот толкуют о приказном племени: зачем, говорят, это крапивное племя развели: а этому племени что? Он чай вприкуску пьет; погулять — идет в полпивную: обедать — так съест на двадцать пять копеек серебром — уж и сыт. Ну, а я-то? Аристократ-то? Ведь в полпивную не пойдешь; обедать — все- таки у Палкина; да мне другой раз на перчатки три целковых надо; выходит — петля! Я только долгами и живу, от долгов и околею… Боже мой — ну когда же такая каторга кончится? Ведь вот и тут ничего не будет, — ничего! Оберет он меня, каналья, оберет как липку; как обирал — так и оберет. Хоть бы в щель какую, в провинцию забиться; только бы мне вот Силу да Случай, да я таким бы взяточником стал, что с мертвого снял бы шкуру; право, бы снял — потому нужда! Так вот что удивительно: нет вот мне ни Силы, ни Случая. (Задумывается.)

Варравинвыходит из кабинета. Тарелкин.

Варравин. Что ж вы еще не повестили?

Тарелкин. Сейчас, сейчас; ведь это вот здесь, недалеко (садится и пишет). А у нас, Ваше Превосходительство, опять язва завелась.