Фахриддин Гургани - Вис и Рамин

Меня, больного, бросили в Гургане,

Но бог услышал наши голоса,

Меня привел к тебе -- на небеса.

О, кто бы, кроме бога, нам помог?

Кто милостив и всемогущ, как бог?"

Так девять месяцев сверкало счастье,

Сменялось наслажденьем сладострастье.

То кубков золотых, то песен звон,

То пламя ласки, то блаженный сон.

Всего в достатке было в их жилище,

Хватило б на сто лет питья и пищи.

Их упоенью не было конца,

Избавились от горечи сердца.

Вис наслаждалась близостью с Рамином,

Он с ней пылал пыланием единым.

В объятиях слились в одно два тела,

Лишь есть и спать, -- иного нет им дела.

В руке то грудь любимой, то вино,

То сердце хмелем радости полно.

То в поле страсти гонят мяч с весельем,

То поле жизни орошают хмелем.

Закрыты горной крепости врата,

И радостная тайна заперта.

Не знала ни одна душа людская,

Что за вратами тайна есть такая.

Никто не знал, что двое заперлись,

Но в тайну их проникла Зарингис.

Из Мерва родом, рождена хаканом,

Она затмила всех прелестным станом.

Она красой блистала полнолунья

И славилась как первая колдунья.

Сталь превращала в розы иль чинары,

Такие были ей подвластны чары.

Когда Рамин приехал в Мерв, когда

В чертог царя гнала его беда,

Когда он всех расспрашивал о Вис,

А слезы из печальных глаз лились,

Когда он потерял следы любимой,

Когда страдал в тоске невыразимой,

Когда рыдал он, думая о встрече,

Как думает о кладе сумасшедший,

Когда покинул Мерв, пленен любовью,

Как раненый, свой путь отметив кровью,

В пустыню направляя удила,

К той крепости, где Вис в плену жила,

Когда, как тигр свирепый, он скакал

Среди уступов неприступных скал,

То падал в бездну, где Карун исчез,

То поднимался к синеве небес,

Когда в таких песках блуждал, что садом

Казалась бы пустыня с ними рядом,

В таких горах плутал, что и Синай

В сравненье с ними холмиком считай,

Когда он, как Юсуф, томился в яме

Иль, как Иса, парил над облаками, -

Узнала Зарингис, полна коварства,

Что для Рамина только Вис -- лекарство,

Что для нее, безумен и упрям,

Блуждал он по равнинам и горам,

Что не вернется он с дороги трудной,

Не обретя целительницы чудной.

ШАХ МУБАД ВОЗВРАЩАЕТСЯ ИЗ РУМА И НАПРАВЛЯЕТСЯ В КРЕПОСТЬ ИШКАФТИ ДИВАН

Добычею и радостью богат,

С победой возвратился шах Мубад.

Он отнял у кайсара много стран,

Он отобрал Армению, Арран.

От власти пьян, скакал он по долинам,

Рабам-владыкам был он властелином.

Земля под ним -- престол и стан военный,

А высь над ним -- венец и стяг вселенной.

Он длань свою над всей землей простер,

Сокровищ груды были выше гор.

Он видел: счастье -- с каждым днем светлей,

Он отнял мяч господства у царей.

Со всех сторон, от всех владык земли

К нему богатства и войска текли.

Он говорил: "Всем шахам стал я шахом,

Весь мир я покорил, наполнил страхом!"

Воссел он в Мерве снова на престол,

Но горе вместо радости обрел:

Чуть Зарингис услышал он слова, -

Надменная поникла голова.

Вскочил он, потрясенный этой вестью,

Душа и сердце закипели местью.

Послал к военачальникам гонцов,

Чтоб двинулись войска со всех концов.

Немедленно забили в барабаны,

Бойцов сзывал на битву голос бранный.

"О шах! -- у стен дворца роптал народ. -

Как выдержать еще один поход!"

Запели трубы пеньем непреклонным,

Грозя сокрытым в крепости влюбленным.

Рамин как бы почувствовал, что вскоре

Его блаженство превратится в горе.

Был мщением охвачен царь царей,

Рамина он хотел убить скорей.

Еще с войны, царю служить повинна,

Не возвратилась войска половина,

Не распустила поясов другая,

Повинность годовую отбывая,

Бойцы, не отдохнув на ратном поле,

Вновь двинулись походом поневоле.

Одни твердят: "Мы проливали кровь,

Чего же ради нам сражаться вновь?"

Другие: "Ляжет не одна дружина,

Покуда Вис избавим от Рамина!"

А третьи: "Для Мубада Вис грозней,

Чем сто кайсаров, ханов и князей!"

Но торопил Мубад свои войска, -

Скажи: так ветер гонит облака.

Взметнулась пыль, как будто див проклятый

Уперся в небо головой кудлатой.

Лишь глянул на дорогу часовой, -

Увидел войско с башни крепостной.

Тотчас же Зард услышал от охраны:

"Явился шах, свой стяг вздымая бранный".

Все задрожали в крепости, как ивы,

Когда им ветра слышатся порывы.

Зард не успел, смятением объят,