Александр Поуп: Опыт о критике

Перевод А. Субботина

Александр Поуп "Поэмы", М., "Художественная литература", 1988 г.

OCR Бычков М.Н.

--------------------------------------

I

Не часто блещет мастерством пиит,

Равно и критик, что его хулит;

Однако лучше докучать стихом,

Чем с толку сбить неправедным судом.

Немало многогрешных там и тут,

Один скропает — десять оболгут;

Разоблачит себя невежда сам,

Коль пристрастится к виршам иль к речам.

Сужденья наши как часы: чужим

Никто не верит — верят лишь своим.

Талантом редкий наделен поэт,

У критика нередко вкуса нет;

А их должно бы небо одарить -

Всех, кто рожден судить или творить.

Пусть учит тот, кто сам любимец Муз,

И тот хулит, чей не испорчен вкус.

Не правда ли, влюблен в свой дар пиит?

С пристрастием и критик суд творит.

Все ж большинство, коль правду говорить,

Способно трезво мыслить и судить;

В таких умах природный брезжит свет;

Чуть контур тронь — означится портрет.

Но как неверно взятый колорит

В рисунке точном форму исказит,

Так псевдообучение весьма

Губительно для здравого ума.

Тот бродит в лабиринте разных школ,

А тот — с большим апломбом, но осел.

Они, пытаясь умниками стать,

И здравый смысл готовы потерять;

Тогда им служит критика щитом,

И вот горят, орудуют пером

Кто может и не может, пишет всяк,

Озлобленный, как евнух или враг.

У дурня зуд осмеивать людей,

Желает он казаться всех умней;

Так Мевий назло Фебу не писал,

Как досаждает всем такой нахал.

Побыв в поэтах, наши остряки

Шли в критики, а вышли в дураки.

Иной — и туп, и в судьи не прошел,

Ну точно мул — ни лошадь, ни осел.

Наш остров полузнаек наплодил

Не меньше, чем личинок нильский ил;

Не знаю, право, как назвать их род,

Ни то ни се, сомнительный народ;

Их сосчитать не хватит языков

Неутомимых наших остряков.

Но вправе имя критика носить,

И славу петь, и сам ее вкусить

Лишь тот, кто меру сознает всего:

Таланта, вкуса, знанья своего,

Кому не служит аргументом брань,

Кто зрит, где ум, где дурь и где их грань.

В Природе должный есть предел всему,

Есть мера и пытливому уму.

Коль море где-то сушу захлестнет,

То где-то встанут острова из вод;

Когда же память душу полонит,

Для разуменья будет путь закрыт;

А жаркие фантазии придут -

И памяти виденья пропадут.

Лишь часть науки — гения удел;

Хоть ум стеснен — искусству где предел?

А зачастую нам дана во власть

Не часть науки, но лишь части часть.

Лишимся мы всего, как короли

В погоне за куском чужой земли;

В своем бы деле каждый преуспел,

Когда бы это дело разумел.

Природе следуй; так сужденье строй,

Как требует ее извечный строй.

Она непогрешима и ясна,

Жизнь, мощь, красу придать всему должна,

Наш свет, предмет всех помыслов и чувств,

Исток, мерило и предел искусств.

Искусство обретает всякий раз

В Природе матерьял свой без прикрас.

И плоть тогда жива и хороша,

Когда ей силу придает душа,

Ее питает, мускулы крепит;

Невидима, но видимо творит.

Кто одарен, тот хочет одного:

Чтоб все служило гению его;

Талант и рассудительность порой

Питаются взаимною враждой,

А, по идее, жить они должны

Согласной жизнью мужа и жены.

Не шпорь Пегаса — только направляй;

Удерживай уздой, не распаляй;

Скакун крылатый словно кровный конь:

Замедлишь бег — взыграет, как огонь.

Открыты эти правила давно,

Не следовать им было бы грешно,

Сама Природа в них заключена,

Природа, что в систему сведена.

Природа как свобода: тот закон

Ее стеснил, что ею же рожден.

Эллада нам урок преподает:

Когда сдержать, когда стремить полет;

Нам показала, как ее сыны

Добрались до парнасской вышины;

Зовет и остальных по их пути

Идти, чтобы бессмертье обрести.

Примерами титанов рождены

Все мудрые заветы старины,

Открыло грекам их же мастерство

Установленья неба самого.

А критик разжигал в поэте пыл,

Резонно восторгаться им учил;

Служанкой Музы критика была,

Ее принаряжала, как могла,

Дабы казалась госпожа милей.

Теперь иные нравы у людей.

Для тех, кого отвергла госпожа,

Бывает и служанка хороша;

На бардов поднял их же меч зоил,

Не терпят люди тех, кто их учил.

Так, вызубрив прескрипты докторов,

Аптекарь роль врача играть готов,

Предписывает, лечит — и притом

Врача же обзывает дураком.