Эдуард Лимонов - Стихотворения

Конечно та Италия была
Италии отлична пожилой
Она совсем другой страной была
совсем другой страной

Я образ тот был вытерпеть не в силах
Когда метель меня совсем знобила
и задувала в белое лицо
Нет не уйти туда — везде кольцо
Умру я здесь в Саратове в итоге
не помышляет здесь никто о Боге
Ведь Бог велит пустить куда хочу
Лишь как умру — тогда и полечу

Меня народ сжимает — не уйдешь!
Народ! Народ! — я более хорош
чем ты. И я на юге жить достоин!
Но держат все — старик. дурак и воин

Все слабые за сильного держались
и никогда их пальцы не разжались
и сильный был в Саратове замучен
а после смерти тщательно изучен

В праздник делаем мы крюк
Гладим. садим. вытираем
Красим. собираем пух
и на солнышко взираем

От лекарственных стволов
недосказанных деревьев
каждый член семьи здоров
нету среди нас злодеев

Мы не мыслим заменить
труд ручной на труд машинный
не хотим мы сократить
скромный промысел мышиный

Мы не сделали слона
из пушистой мухи
хороша нам и она
слава Богу — руки

есть у нас и этих рук
есть узор крестьянский
и плодов дает на двух
садик россиянский

ходить бы… пойти из Москвы вон
и идти все идти и деревни. а куда
неизвестно. и тихой походкой. мышиные
шорохи слыша. европейскую часть покидая,
и в азиатскую глядя. и ветви Аральского
моря. и черные южные зимы. калмыки
татары узбеки. и все кто нерусское ест.
и важно смотреть а они иногда розовеют,
от этого взора. Прохожий сулит тишину…

Поднять бы огромный весь сброд.
На Европу повесть. и тихие мысли питая
с верблюда следя продвиженье без пушек,
без армий а силами мирных кочевий,
прекрасных французов достичь. и окончить
их сонную жизнь.

…трещали курятники. бабы теряли опилки.
и ровно мы лезли через плетни и заборы.
в Америку даже все ровно и ровно
черноголовые дети мои. все ламы тибетцы тангуты
чечены ингуши и дали. татары в дыму.
и простецкие русские люди.
и то что уродствами раньше назвалось — лицо
испитое. разгульные серые ноги — красивым
теперь почиталось орлом.

Мы взяв Византию. сквозь Грецию
скорым пробегом. в пути обрастая. и шлюпки
беря. корабли. в Италию двинем.
чумой заразим Апеннины.
все реки достав. и выпив до дна
до безумных нагих пескарей…

Вперед мои чада! Верблюда менял на
машину — которая где-то в лесах поломалась
везут нас в Америку злые на нас пароходы
и первые гости робки… но украдкой. все
больше нас здесь прибывает. Уже наши злобно
дерутся. без денег берут. и без девок не хочут
идти. Уже наши люди. набив наплевав. обнаружив,
густые тропинки в полях. прокатились
по этой земле. и толпою вновь влились
в родные места. не узнав их. где даже трава
появилась. и стали. и спят.
Обошел их вокруг
и померял. и очи я вытер сухою бандитскою
тряпкой. и я им сказал — хорошо!

Тепло за городом заразно
идет забор однообразно
и пыль зеленая лежит
чего-то воздух говорит

и на манер гусиной школы
повсюду выросли глаголы
внимать. исследовать. просить
потрогать. скушать и вкусить

Тепло за городом. крапива
сорняк красивый несчастливо
большая грязная река
два-три унылых старичка

да юношей компанья громких
воображающих что здесь
для них преграда вряд ли есть
однако очень даже ломких

Они кричат. кричат и пьют
А девушки у них поют
могучий тост веселой жизни
о нет не ртами — животом
большими новыми плечами
красивым задом и ногами
довольно толстыми притом

Здесь гражданин один печальный
и ноги моющий в реке
второго быстренько увидит
ничком лежащего в песке

и по его затылку судя
то этот тоже гражданин
воображает что все люди
иные. он такой один

Они вдвоем разговорятся
устало ноги побегут
устало плечи поклонятся
на станцию они придут