Эдуард Лимонов - Стихотворения

Капуя хороша была
Она была озаренная
В ней тихо ехала коляска
Лучше Капуи ничего не было
Ибо в ней тихо ехала коляска
Ибо коляска ехала в тени
Ибо на коляску все время падали тени
Тени от зданий падали на коляску
И тени от зданий пробегали по мне
Потому что я сидел в коляске
И я рассматривал Капую

Капуя была прохладная
В Капуе продавали вино
Вино подавали на блюдце
В Капуе были хорошие блюдца
Которые стояли на столиках
А столики стояли в тени
А на столики клали шляпу
Вот чем отличалась Капуя

В Капуе можно было видеть как идут женщины
В Капуе они ходили особым образом
В Капуе у женщин были яркие губы
Изумительно большие груди пучились
А мясо на ногах выглядело замечательно

Можно было целый день просидеть в Капуе
И не думать ни о чем другом
Только о Капуе
Капуя и Капуя
И только Капуя
Капуя
Капуя

И этот мне противен
И мне противен тот
И я противен многим
Однако всяк живет

Никто не убивает
Другого напрямик
А только лишь ругает
За то что он возник

Ужасно государство
Но все же лишь оно
Мне от тебя поможет
Да-да оно нужно

Кто теперь молодой за меня?
Почему же отставлен я?!
Ах наверное я что-то делал не так!
— Нет ты делал все верно и так

Но как бы ни делал ты
Отставят тебя в кусты
На светлой поляне другой
А ты в темноте сырой

Откуда это? да откуда это?
Такая грустная страдальческая форма листьев

Откуда о! Откуда это?
такая пыль на листьях
и такая
влюбленность в эту землю и несчастье…

Не вспомнит тело…
никогда не вспомнит
откуда и цветные рамы
а также деревянные сараи
и старого мне дерева изгиб

Откуда это? но откуда это?
не вспомнит тело… вновь не вспомнит

Прошедший снег над городом Саратов
Был бел и чуден. мокр и матов
И покрывал он деревянные дома
Вот в это время я сошел с ума

Вот в это время с книгой испещренной
В снегах затерянный. самим собой польщенный
Я зябко вянул. в книгу мысли дул
Саратов город же взлетел-вспорхнул

Ах город-город. подлинный Саратов
Ты полон был дымков и ароматов
И все под вечер заняли места
К обеденным столам прильнула простота

А мудрость на горе в избушке белой
Сидела тихо и в окно смотрела
В моем лице отображался свет
И понял я. надежды больше нет

И будут жить мужчины. дети. лица
Больные все. не город а больница
И каждый желт и каждый полустерт
не нужен и бессмыслен. вял. не горд

Лишь для себя и пропитанья
бегут безумные нелепые созданья
настроивши машин железных
и всяких дóмов бесполезных
и длинный в Волге пароход
какой бессмысленный урод
гудит и плачет. Фабрика слепая
глядит на мир узоры выполняя
своим огромным дымовым хвостом
и все воняет и все грязь кругом

и белый снег не укрощен
протест мельчайший запрещен
и только вечером из чашки
пить будут водку замарашки
и сменят все рабочий свой костюм
но не сменить им свой нехитрый ум
И никогда их бедное устройство
не воспитает в них иное свойство
против сей жизни мрачной бунтовать
чтобы никто не мог распределять
их труд и время их «свободное»
их мало сбросит бремя то народное
И я один на город весь Саратов
— так думал он — а снег все падал матов

— Зачем же те далекие прадеды
не одержали нужной всем победы
и не отвоевали юг для жизни
наверное трусы были. кровь что брызнет
и потому юг у других народов
А мы живем — потомки тех уродов
Отверженные все на север пробрались
и тайно стали жить… и дожились…

Так думал я и теплые виденья
пленив мое огромное сомненье
в Италию на юги увели
и показали этот край земли

Деревня над морем расцветая
и тонкий аромат распространяя
и люди босиком там ходят
Ины купаются. иные рыбу удят
Кто хочет умирать — тот умирает
и торговать никто не запрещает
В широкополой шляпе проходить
и тут же на песке кого любить

Спокойно на жаре едят лимоны
(они собой заполнили все склоны)
и открываешь в нужном месте нож
отрезал. ешь и денег не кладешь
А спать ты ночью можешь и без дома
и не нужны огромные хоромы
и шуба не нужна от царских плеч
просто на землю можешь смело лечь
и спи себе. и ихо государство
тебе не станет наносить удар свой