Юз Алешковский - Средь других имен

Лежу, прижат, но не сдаюсь,
Я жить хочу! Кричу, смеюсь…

Мой манифест
Чрезвычайно прост:
На земле чудесной
Я случайный гость.

Люблю я ночь со снами,
Фантазий чудных замок
И жизнь, построенную нами,
Что вышла из обычных рамок.

«Дитя народа, где свобода?
Посажен я во цвете лет…
За правду я гнию со сбродом
На долгих 20 лет».

Растратил только два мильона —
И вот в когтях сурового закона…
Здесь мне придется пострадать
За что? За что? Что не умел я взять.

Но есть еще надежда,
Что не сгниет моя одежда,
Я буду дома
Среди своих родных, знакомых.

Больной или не больной,
Он злостный вор,
И рыщет взор его шальной.
Какой позор!

Нигде я не теряюсь,
Везде я попадаюсь,
Ворую я на воле,
Ворую и в неволе.

И где бы мне ни ботать,
Лишь бы не работать.

Теряет время по-пустому,
Года своей бесценной жизни
И вместо дела золотого
Укором служит для отчизны.

Шепчет все шептало
Голосом усталым:
Золота немало
У Ивана Сало,
Тот неблагонадежен,
У того потрава,
Весь пустырь исхожен,
Отпуск Иванову не положен,
Этот возмутителен,
Этот заразителен,
Этот омерзителен —
Быть ведь надо бдительным.

Ему житье, ему «лафа»,
И на душе отрадно,
И жизнь, как в сказке, хороша,
Восторженна и ладна.
Чернее черного дела
И жесткие морозы,
Но в розовых очках ему
Цветут лишь розы…

Что боль, страдания других?
Чужды и непонятны.
И он твердит: «Все хорошо!
Все ясно и понятно!»

Кругом разлад, кругом позор…
«Терпи, терпи, приятель…
Воздастся в будущем вдвойне», —
Твердит очковтиратель.

Но стоит сбить ему очки,
И вот других не хуже
Заплачет он и заскулит
В своей проклятой луже…

Горит огонь в душе моей,
Хотя на улице мороз.
Пускай хоть на закате дней
Придет апофеоз.

Хочу прожить полвека,
Хоть это мало человеку,
Но если проживу я дольше,
То натворю — побольше!

Я человек — не рыба,
За то судьбе спасибо.
И чудеса на воле
Творил я и в неволе.

Объять все необъятное
И жить, куда там век,
Понять все непонятное —
Ведь я на то и человек.

Увидел в августе шестом
Я луч освобожденья.
Зовет надежда в сумраке густом
К эпохе Возрожденья.

Живу почти полвека,
А счастья нет.
Что нужно человеку,
Того как раз и нет.

Здравствуй, здравствуй, наш
Необъятный Балхаш!

Палачи в тюрьме пытают,
И стоит истошный крик.
Там наручники сверкают,
Искажая лик…
Это ночь в тюрьме настала,
Жутью отдается…
Сумасшедшего октава
Громко раздается.
Кто-то плачет, кто-то стонет,
Дико засмеется,
Кто скрежещет, кто-то тонет,
Матом вдруг ругнется.

Я в Грузии бывал,
Прекрасное видал,
Купался в Черном море,
Но в сердце — горы горя.

Я в аду родился,
Я в аду издох…
За культуру бился
И занемог…

Для чего родился?
Для чего я жил?
Толку не добился
И навек остыл…

Жизнь кругом загадка,
Жизнь кругом вопрос,
В чем ее отгадка,
В чем ее запрос?

Я в аду родился,
Я в аду издох,
Кровью обагрился
Мой последний вздох.

Вот судьбы ирония:
В стране Лимонии
Нет благовония
И хаос у закония.

Народными устами,
Что звонче всякой стали,
Тебя мы величаем:
Живи, живи, наш Сталин!