Юз Алешковский - Средь других имен

Родился мальчик слаб и хил.
В крещенье назван Михаил.
Но именем мирским Оро
Отец назвал его. Старо
То имя. Смысл его — Олень .
Священная оленя тень
Легла на мальчика. Он врос
В тайгу. Окурки папирос,
Бумажки, тряпки, прочий сор
Пытливый не сквернили взор.
По лесу, бодрый, как Олень,
Оро бродил, и слова лень
Иль слова скука он не знал.
Лишь мира тайн…..
… … … … … … … … … … … … … … …
… … … … … … … … … … … … … … … [19] Пропуск в рукописи.
Страстей бесплодных треск и шум
Был заглушен. Кристаллы дум
Росли прозрачные.

Он был охвачен жаром — знать.
Еще ребенок, презирать
Круг детских плясок и забав
Он научился. Пылкий нрав
Таил под хладной мерзлотой.
Один, угрюм, своим не свой,
Всходил он на лесной бугор,
Вперяя вглубь сверлящий взор.
Упорной мыслию пронзен,
Вскрыть мерзлоту пытался он.
Какие силы вознесли
Те булгоняхи от земли?
Быть может, ледяной сокрыт
В бугре из мха, ином на вид?
И расчищал он белый мох;
Но, слабый, быстро изнемог
И выбился из детских сил.
Хрустальный купол проступил,
Заголубев, как небосвод.
Но свод небес — не тот же ль лед?
Сверкает бездной пузырьков,
Замкнутых в ледяной покров.
Пустоты ль в бирюзовой мгле
Сокрыты в горном хрустале?
Оро пробить старался свод.
Удар кайла другой зовет.

Вдруг… треск внезапный. Оглушен,
Отброшен и напуган он.

Расселся купол. Бьет фонтан.
Восторгом хладным обуян,
Оро застыл, глаза вперив
В невиданный водоразлив.
Струя текла, журчал ручей
Под сетью иглистых лучей,
И, охлаждаясь, застывал
Слоями в наледный кристалл.

В то время, ношей утомлен,
Тайгой шел странник. Мирный сон
И отдых не смыкали вежд
Давно. Печальный, без надежд
В стране пустынной встретить кров,
Он брел по ржавому ковру
Опавшей хвои. Лишь нору
Себе соорудить меж скал,
В нем голос внутренний кричал.

Вдруг видит: пьяный лес, бугор,
Вверху, раскрыв широко взор,
Мальчонок, что олень, стоит,
Закатным золотом залит.
Он черноглаз и длинноног,
На бронзовом лице восторг.

— «Скажи мне, странник, кто же ты?»
— «Искатель». — «Зо?..» — «Нет,
мерзлоты».

Ответом странным удивлен,
Внимает юный орочон.
С бугра скользнул, к отцу бегом
Спешит в волнении немом.

«Привел я странника… Он здесь.
Скорее дай ему поесть.
Он ищет мерзлоту. Про мышь
Он нам расскажет. Но поди ж
И встреть. Тот странник не простой —
Он занят нашей мерзлотой.
Хотел бы, чую, чтоб металл
До глубины земной лежал
И вида золота бежит,
Как будто был бы ядовит».

Не многое понял старик,
Но слушаться Оро привык,
И, подтянув ремнём унты,
Он поспешил до темноты
Навстречу гостю: hytta — сын
Любимец был и господин.

«Привет тебе, наш гость. Свой путь
Прерви на время. Отдохнуть
Зайди ко мне. Пусть урус а
Заменит холод и леса».

— «Охотно к вам зайти готов.
А приамурских тунгусов
Уже давно и быт и нрав
Меня влечет». — «Так, видно, прав
Мой сын Оро. Нам небом дан
Наш гость, пришлец из дальних стран».

«Быть может, хочешь ты бежать?»
— «Чтоб ни сестра, ни брат, ни зять
Не знали, где я. Чтоб жена
Забыла, роком сражена,
Об имени моем, — о мне
Не вспоминала б и во сне.
Я испарился бы с земли,
Как здешний снег, что намели
Нежданно майские ветры.

Устал, измучен, одинок,
Скитаюся, мой путь далек».

«Я вижу, странник, ты скорбишь.
Вдохни полнее нашу тишь, —
Забудется пред жизнью страх,
И боль замрет у нас на льдах».

— «Ну что ж, ничуть не утаю
Я боль душевную свою,
Озлоблен, мрачен, грустен, дик.
Да, люди чужды мне, старик.
Не говори мне: «Ка… [20] Слово недописано в рукописи. — брат.
Твердил и я о том стократ,
Но ошибался: весь свой век
Волк — человеку человек,
Иль злее, уссурийский тигр
Не мучит жертву ради игр,
А человека не нужда,
Не голод — зависть иль вражда
Стезей предательства, измен
Толкает к страсти злобной в плен.
Он в душу ближнему иприт
Налить хотел бы, и горит
От злобы сердце. Другу дал
Приязни знак ты — свой кинжал.
Но в час офелия забыт
Долг благодарности и стыд.
Увидишь ты друзей без маск.
Тобой подаренный дамаск,
Поверь, насколько было сил,
Твой друг в твою же грудь вонзил,
А сам доверчивый твой сон
Хранить клялся надежно он».