Андрей Дементьев: Года любви и дни печали

Прошу прощенья у друзей
За нетерпимость и бестактность.
Умчалась юность, как газель.
Явилась старость, словно кактус.

Но я, как прежде, однолюб:
Влюбляюсь в день, который будет…
Прошу прощения на людях
За то, что в юности был глуп.
За то, что в старости зануден.

Великое время.
Ничтожные дни:
Посеяли семя,
А выросли пни.

Мужские слезы – дефицит.
У женщин проще со слезами.
Они то плачут от обид,
То над письмом, то в кинозале.

Не знаю – верить ли слезам…
Но сомневаться я не смею,
Что слезы помогают нам
Друг к другу быть чуть-чуть добрее.

У меня от хамства нет защиты.
И на этот раз
Оно сильней.
А душа немеет от обиды.
Неуютно в этом мире ей.

Я заново жизнь проживу,
Уйдя в твои юные годы.
Забуду знакомые коды
И старые письма порву.

А память, как белый листок, —
Где имя твое заструится.
Исчезнут прекрасные лица.
И станет началом итог.

Не уезжаю из России,
Не покидаю отчий дом,
Хотя чиновничье засилье
Переношу уже с трудом.

С трудом переношу их чванство,
Необразованность и лень.
Они себе сказали: «Властвуй!»
И этим заняты весь день.

А толку от потуг их мало.
Но так сложилось на Руси,
Что показуха нормой стала,
Поскольку правда не в чести.

Белое безмолвие берез…
В лес вхожу,
Как в храм входили предки.
Бью поклоны
Каждой встречной ветке,
Чтобы не вспугнуть их белых грез.

А какая тишина в лесу!
Синяя безоблачная грусть…
Полным сердцем я ее несу.
Я несу.
И расплескать боюсь.

Ныне пишут все,
Кому не лень.
Те же,
У кого большие бабки,
Издают всю эту дребедень,
Чтоб покрасоваться на прилавке.

Потеснитесь, Лермонтов и Блок!
Дайте порезвиться графоманам…
Им ведь, графоманам, невдомек,
Что народ не соблазнишь
Обманом.

И гений трижды может быть
Ничтожен:
Когда он дружбу
Выгодой итожит,
Когда вослед своей любви
Былой
Он посмеется,
Словно шутке злой.

И в третий раз
Всего ничтожней он,
Когда забудет,
Где он был рожден.

Обидно, что ко мне пришла
Ты не вначале.
Одна судьба у нас была.
Одни печали.

И как еще хватило сил
Жить столько лет
В разлуке.
Я полстраны исколесил.
А мне лишь
Протянуть бы руки.

Три года мучений
И счастья.
Три года любви
И разлук.

Как хочется
В дверь постучаться.
Увидеть восторг
И испуг.

Печально и трепетно письма твои
Давно отпылали в камине.
А в сердце моем
Уголечек любви
Еще освещал
Твое имя.

Как на земле сейчас тревожно!
И все страшней день ото дня.
Не потому ль один и тот же
Кошмар преследует меня.

Как будто я смотрю в окошко,
Где сажей в космосе пыля,
Как испеченная картошка
Несется бывшая земля.

Я к этой жизни непричастен.
В ней правит бал одно жулье.
Я к этой жизни непричастен.
И совесть – алиби мое.

Глядит на мир, недобро усмехаясь,
Накаченный бездельник и дебил.
Сегодня он охотник, завтра – заяц…
Не разберешься – кто кого убил.

Откуда это племя появилось?
И кем оно приходится стране,
Что вся Россия им сдалась на милость,
Хоть «милость» эта высока в цене.

Вернулся друг
Из долгих необщений.
Из суеты и мелочных обид.
Вернулся в дружбу
Одинокий гений.
Боясь, наверно,
Что уже забыт.

А, может быть, душа затосковала
По юности,
Ушедшей навсегда.
Все мимолетно – красота и слава.
Но вечна жизнь,
Покуда молода.

Лицо выдает человека.
Все можно прочесть по нему.
Вот ты, например,
Добр и честен.
Я верю лицу твоему.

А друг твой,
Хотя и коллега,
Но очень завистлив и зол.

Лицо выдает человека.
Поэтому я и прочел.