Андрей Дементьев - Года любви и дни печали

Не верю, чтоб Америка смирилась,
Когда б пришлось вам отвергать ее.
А здесь все можно…
Окажите милость,
Вернитесь в обиталище свое.

Там не придется вам кривить душою
И сокрушаться о судьбе своей,
Чтоб не был наш экран зашорен
Неискренностью лжеучителей.

Я ужинаю в среду с дураком.
Он из числа благонадежных граждан.
Но я пока с ним даже не знаком.
А, впрочем, это и не так уж важно.

Я позабавлюсь от души и вслух,
Когда дурак заявится на ужин.
Уж сколько соберет он оплеух!
И как он будет мыслями натужен!

Я отточу язвительность свою,
Хотя ничто я изменить не в силах…

По-прежнему в моем родном краю
Власть держится на лести и дебилах.

Есть на свете Королевство,
Мир мелодий и любви…
Королева в нем прелестна,
Потому что это Вы!

Жизнь добра и вдохновенна,
Души к Вам вознесены.
Помню, Вы взошли на сцену,
Как предчувствие весны,
Как ее очарованье,
Где земля вовсю цветет.
Знали мы уже заранее,
Что бессмертен Ваш полет.

А судьба не поскупилась
Одарить Вас красотой…
Оказали Вы нам милость,
Распахнули Дом Святой,
Полный музыки и света…
Где талант Ваш правит бал.
Где впервые Виолетта,
Всех сразила наповал.

И смеялась Королева,
И влюбляла нас в свой Дар…
И никто не шел налево
От ее волшебных чар.

Все помечено судьбою,
И талантом, и трудом…
Вы украсили собою
Королевство, сан и трон.

Милиции повысили разряд.
Теперь она полицией зовется.
Не знаю, как для нас
Все отзовется,
Но Президент новации сей
Рад.

Мы присягаем новым временам.
Неведомое будущее, «Здравствуй!»
Мы станем
полицейским
государством?
Печалиться
Иль радоваться нам?

Когда на город опустился мрак,
Какой-то хулиган
В роскошном джипе
Стал из окна расстреливать собак…
То ли больной был,
То ли много выпил.

Никто его остановить не мог.
Он совершал на скорости убийства.
И мучился от боли чей-то дог.
И разрывалась тишина от визга.

Слепой старик шел в темь с поводырем.
Четвероногий друг его погиб на месте…

Но мы убийцу все равно найдем.
И содрогнется он от нашей мести.

Я не ханжа и не брюзга,
Но мне не в кайф твоя серьга,
Которой ухо ты пронзил…

Не знаю – гей ты иль дебил.
Но уж другим тебе не быть.
И можно в джунгли уходить.

Там и косичка, и серьга
Еще в цене наверняка…

Склоняю голову перед тобою, Мастер.
И свой восторг доверю я словам.
Когда ты снова у мольберта счастлив,
Твоя любовь передается нам.

А дом по крышу полнится цветами.
Мы пьем их аромат, как пьют вино.
И снова я перед искусством замер,
Которому бессмертье суждено.
Живешь ты в мире грусти и оваций, —
Великого Да Винчи побратим…

Не уставая в дружбе признаваться,
Глядит душа твоя с прославленных картин.

Какое холодное имя – Андрей.
Я имени этого много добрей.
В нем нежности нет,
Теплоты и любви.
Ты именем этим меня не зови.

Придумай какой-нибудь суффикс к нему.
И новое имя я сразу приму.

Мне жить порой не хочется.
Я все уже познал —
И горечь одиночества,
И поздней страсти шквал.

Но уходить умышленно
Из жизни – тяжкий грех.
Не брал у ней я лишнего.
Не создавал помех.

Богатства не выпрашивал,
А жил по мере сил.
И у себя вчерашнего
Я счастья не просил.

А если что не ладилось
Иль били душу в кровь,
Из веры, как из кладезя,
Я черпал силы вновь.

И ты своею нежностью
Жизнь возвращала мне.
Не потому ль по-прежнему
Я на лихом коне.

А то, что жить не хочется,
Так это все хандра…

И в горести, и в почестях
Жизнь, в сущности, добра.

В каждой вере есть свои фанаты.
Разве ж проповедует Коран,
Чтобы поднимался брат на брата…
Но не всем, как видно, разум дан.