Джон Китс - Поэмы

От старческой беспомощной трясцы.

"Жена Гипериона золотого,

Божественная Тейя! Я хочу

Взглянуть в твои глаза и в них увидеть

Живое отражение судьбы.

Как, это тело - мощный торс Титана?!

Как, этот лепет - голос божества?!

И этот лоб, морщинами изрытый,

Лишенный ныне властного венца,

Принадлежит Сатурну? Кто и как

Меня сумел низвергнуть? Что за силы,

Копясь подспудно, вырвались наружу,

Хоть я сжимал железной хваткой Рок?

Увы, увы! Я немощен и жалок!

Я не способен больше управлять

Ни бегом ясных звезд по небосводу,

Ни бурями, ни всходами - ничем.

Бог - сердце мира; мир лишился сердца,

Как я лишен своей высокой сути,

Затерянной теперь меж горним троном

И этим сумрачным клочком земли.

Открой глаза! Ищи, ищи, о Тейя!

И там, где мрак, ищи, и там, где свет;

В животворящем воздухе; в бесплодной

Бескрайней пустоте; в аду холодном

И в негасимом пламени - ищи!

Ты видишь, Тейя, видишь?! Что там? Тень

Крылатая? Иль это колесница?

Конечно, колесница - и она

Нас вознесет к утраченному небу!

Сатурну быть владыкою владык!

Я дам приказ. Мятежники падут.

Пришла пора, уже близка победа,

О ней на золотистых облаках

Да возгласят сверкающие трубы,

С победных струн прольется серебро,

И Красота вернется к нам, и снова

Возрадуются дети неба... Тейя!

О Тейя, Тейя! Где былой Сатурн?"

Он встал во весь свой рост. Он к небесам

Вознес хвои трясущиеся длани.

Струился пот с растрепанных волос.

Его глаза сверкали. Он умолк,

Не слыша горьких всхлипываний Тейи,

Затем, нахмурив брови, возгласил:

"Нет! Я творец, и если в этом мире

Мне места нет, то я создам другой

И лучший мир, а этот станет прахом.

Где новый хаос? Я готов творить!"

Он говорил так властно, что слова,

Достигшие спесивого Олимпа,

Заставили мятежников дрожать,

А Тейя, снова обретя надежду

И ощутив благоговейный трепет,

Порывисто воскликнула: "Сатурн!

Наш дом разрушен, но такою речью

Отвагу ты вселишь в сердца друзей.

Я знаю, где они. Пойдем скорее!"

И было так. Рукой маня Сатурна

Вслед за собой, она вступила в лес,

И вековые ветви расступились,

Как пелена тумана пред орлами,

Ширококрыло рвущимися ввысь.

Тем временем царило в мире горе,

Которое не могут передать

Слова людские. Павшие Титаны,

Внимая с болью голосу Сатурна,

Скорбели, вспоминая о былом

Своем величье; непрестанный стон

Звучал из их укрытий и узилищ.

Но был один, который сохранял

По-прежнему могущество и силу:

По-прежнему на огненном престоле,

Сверкая, восседал Гиперион,

Как прежде, доходил к нему с земли

На небо дым от сладких воскурений,

Как прежде, посвященных Богу Солнца.

Он сохранил и мощь свою, и власть,

Но не покой: ему являлись знаки,

Дурное предвещавшие. Не те,

Которые в испуг ввергают смертных:

Что для Титана уханье совы,

Собачий лай иль дрожь свечи? - Ничто!

Но есть другие предзнаменованья:

Порой его блистающий дворец,

Всегда спокойным озаренный светом,

Все тысячи необозримых залов,

Все галереи, арки, купола,

И бронзовые статуи, и башни,

И пологи рассветных облаков

Вдруг вспыхивал кроваво-красным жаром;

Порой наоборот: как будто крылья

Невиданно огромного орла

Дворец в суровый сумрак погружали;

Порой звучало ржание коней,

Бессчетных табунов - но где те кони?

Порой текущий к небу фимиам

Был полон тошнотворным ароматом

Расплавившихся меди и свинца...

Гиперион исполнился тревоги.

Теперь, окончив ежедневный путь

На западном причале, он не мог

Спокойно отдыхать в своей постели

В объятиях божественных мелодий,

В спокойствии заслуженного сна:

Он мерил исполинскими шагами

Пространства залов, а крылатой свите

Лишь то и оставалось, что дрожать

От страха в отдаленных переходах

Так смертные бегут из дома прочь

При первых же толчках землетрясенья...

...На склоне дня - того, когда Сатурн,

Очнувшись, шел за Теей в дебрях леса,

Гиперион причалил, как всегда,

На Западе. Под нежный голос труб,

В которые Зефиры вострубили,

Сама собой открылась дверь дворца.

Так роза раскрывает свой бутон,

Свой золотой бутон благоуханный.

Входи, Гиперион! И он вошел...

И он вошел, но весь пылая гневом.

Его одежды, пламенем гудя,

Вспугнули стаю голубинокрылых

Эфирных Ор - он даже не заметил,

Из зала в зал по ясным галереям