Джон Китс - Стихи, не включенные Китсом в сборники

"Знай: посягнуть на эту высоту

Дано лишь тем, кому страданье мира

110 Своим страданьем стало навсегда.

А те, которые на свете ищут

Спокойной гавани, чтоб дни свои

Заспать в бездумье, - если невзначай

Сюда и забредают к алтарю,

115 Бесследно истлевают у подножья".

"Но разве мало на земле других?

Спросил я, ободрясь. - Людей, готовых

На смерть за ближнего, принявших в сердце

Всю титаническую муку мира

120 И бескорыстно посвятивших жизнь

Униженным собратьям? Я бы многих

Увидел здесь, - но я стою один".

"Те, о которых ты сказал, живут

Не призраками, - возразил мне голос,

125 Не слабые мечтатели они;

Им нет чудес вне милого лица,

Нет музыки без радостного смеха.

Прийти сюда они не помышляют;

А ты слабей - и потому пришел.

130 Какая польза миру от тебя

И всех тебе подобных? Ты - лунатик,

Живущий в лихорадочном бреду;

Взгляни на землю: где твоя отрада?

Есть у любого существа свой дом,

135 И даже у того, кто одинок,

И радости бывают, и печали

Возвышенным ли занят он трудом

Иль низменной заботой, но отдельно

Печаль, отдельно радость. Лишь мечтатель

140 Сам отравляет собственные дни,

Свои грехи с лихвою искупая.

Вот почему, чтоб жребии сравнять,

Тебе подобных допускают часто

В сады, где ты недавно побывал,

145 И в эти храмы; оттого живой

Ты и стоишь пред этим изваяньем".

"Так я за бесполезность предпочтен

И речью благосклонною врачуем

В болезни не постыдной! О, до слез

150 Великодушной тронут я наградой!"

Воскликнул я, и продолжал: "Молю,

Тень величавая, ответь: ужели

Мир до того оглох, что бесполезны

Ему мелодии? или поэт

155 Не друг, не врачеватель душ людских

И не мудрец? Что я - ни то, ни это

Осознаю, как ворон сознает,

Что он - не сокол. Кто же я тогда?

Ты говорила о подобных мне

160 О ком?" - И тень под белым покрывалом

С такою силою отозвалась,

Что всколыхнулись складки полотна

Над золотой кадильницей, свисавшей

С ее руки. - "О племени сновидцев!

165 Сновидец и поэт - два существа

Различных, это - антиподы в мире.

Один лишь растравляет боль, другой

Льет примирительный бальзам на раны".

И я вскричал с пророческой тоскою:

170 "О где ты, дальновержец Аполлон?

Вели скорей невидимой чуме,

Вползающей сквозь щели, покарать

Поддельных лириков, бахвалов праздных,

Самовлюбленных, жалких стихоплетов;

175 Пусть тоже смерть вдохну, - зато увижу,

Как все они растянутся в гробах!..

О тень высокая, прошу, поведай:

Где я? Чей это царственный алтарь?

Кому здесь воскуряют благовонья?

180 Какого мощного кумира лик

Крутым уступом мраморных колен

Скрыт от меня? И кто такая ты,

Чей мягкий голос до меня снисходит?

И тень, окутанная покрывалом,

185 Вдруг так заговорила горячо,

Что всколыхнулись складки полотна

Над золотой кадильницей, свисавшей

С ее руки, и голос выдавал

Давно, давно копившиеся слезы:

190 "Заброшенный, печальный этот храм

Все, что оставила война титанов

С мятежными богами. Этот древний

Колосс, чей лик суровый искажен

Морщинами с тех пор, как он низвергнут,

195 Сатурна изваянье; я - Монета,

Последняя богиня этих мест,

Где ныне лишь печаль и запустенье"...

(Григорий Кружков)

x x x

Не стало дня, и радостей не стало:

Губ сладостных, лучистых глаз, тепла

Ладони робкой, нежного овала,

Чуть слышных слов, груди, что так бела.

5 Исчезло юной розы совершенство,

Исчезло счастье, скрывшись без следа;

Исчезли стройность, красота, блаженство,

Исчез мой рай - исчез в тот час, когда

На мир нисходит сумрак благовонный,

10 И ночь - святое празднество любви

Завесою, из тьмы густой сплетенной,

Окутывает таинства свои.

Любовь! Твой требник прочитал я днем;

Теперь молю: дай мне забыться сном.

(Сергей Сухарев)

СТРОКИ К ФАННИ

Как мне воспоминание стереть,

Слепящий образ твой прогнать из глаз?

Час минул - только час!

Есть память рук; - любимая, ответь,

5 Чем вытравить ее, как истребить

И вновь свободным быть?

Ведь раньше, если бы меня увлек

Прелестный локон или лоб - я мог

Легко порвать силок;

10 Ведь муза все же у меня была,

Пусть неказиста с виду, но крыла

Держала наготове, чтоб лететь

Лишь стоит повелеть!

Пестра, быть может, мыслями бедна;

15 Но для меня божественна она,

Божественна! Какой из вольных птиц

В просторе океанском без границ

Приспичит философствовать, когда