Джон Китс - Стихотворения (2)

А там стволы березок серебрятся;

А там густые травы шевелятся

Вдоль ручейка. Сим чудом и красою

Сэр Калидор заворожен. Росою

Цветы покрылись на вершине горной.

Но чу! Вдали слышны сигналы горна,

И рыцарь обращает взор к лощине,

И белых скакунов там видит ныне,

И видит он друзей, что сердцу милы.

Челн сталкивая в воду что есть силы,

Он прочь плывет от песни соловьиной,

И от семьи уснувшей лебединой,

И, думая о предстоящей встрече,

Еще он здесь, но дух его далече.

Он правит к мысу, к каменной громаде

Дворцовых стен; здесь в персиковом саде

Пчела не вылетает на природу.

По лестнице, что сходит прямо в воду,

Сэр Калидор, расставшись тут же с лодкой,

Наверх взбегает легкою походкой,

Спешит, небрежно открывая створы,

Минуя залов гулкие просторы

И коридоры.

Ах, звуки, что несутся в изобилье,

Лазурные распластывая крылья,

Блестя глазами, - не отрадней все же,

Чем звон копыт. Во двор бежит он. Боже!

Миг - и должна решетка опуститься,

Но кони пролетели, словно птицы,

И тем спасли от гибели ужасной

Наездниц юных. Калидор прекрасный

Целует руки. Девушки в одышке.

Дрожат от напряженья их лодыжки.

Он хочет им помочь сойти на землю.

Те, чувству внемля,

Смущаются, но он смущен поболе,

И потому он медлит поневоле.

Но вот, сходя, они склонились к холкам.

Росу ли, слезы, сам не зная толком,

Он чует на щеке, прильнувши к даме,

Благословив дрожащими губами

И взором, полыхающим от страсти,

Такое счастье.

Несет ее; с плеча его свисает

Рука, чудесней коей не бывает,

Что с кассией поспорит белоснежной,

И рыцарь юный, трогательный, нежный

Горячею щекой ласкает руку.

Он все отдаст за эту боль и муку...

Но оклик сэра Клеримонда разом

Соделал ясным помутненный разум,

И рыцарь, на земле очнувшись грешной,

На землю леди опустил неспешно;

И новым чувством он обогатился,

И он с хвалою к небу обратился,

И он челом коснулся рук любимых,

Способных исцелять неисцелимых,

Он причастился рук волшебных леди

И приобщился к Славе и к Победе!

Горел огонь; стекались гости к дому.

Там, гладя гриву другу вороному,

Присутствовал и некий знатный воин,

Лицом и статью лучших слов достоин.

Сравниться мог плюмаж его богатый

Лишь с ягодой рябины горьковатой

Иль шапочкой Меркурия крылатой.

Оружие его блистало мелкой

Искусной, прихотливою отделкой

И внешне никому не говорило

О том, каким оно тяжелым было.

Такою оболочкой интересной

Мог на земле блистать и дух небесный.

"Сэр Гандиберт - наш лучший цвет, без спору!"

Сэр Клеримонд промолвил Калидору.

Гость замечает истинную радость

И привечает искренность и младость,

Святую жажду подвигов и битвы,

Лелеемую с детства, как молитвы.

(Известно было: Калидор порою,

и занятый любовною игрою,

С восторгом все поглядывал, бывало,

На гостя, на изящное забрало.)

При свете, заливавшем зал гостиный,

Мерцали кольца, лезвия, пластины.

Затем сошлись в отдельном помещенье.

О, леди были в полном восхищенье

От зелени, что там по стенам дома

Ползла вокруг оконного проема.

Сняв тяжкое стальное облаченье,

Сэр Гондиберт вздохнул от облегченья.

Меж тем сэр Клеримонд, сидевший рядом,

Обводит всех спокойным, добрым взглядом.

Сэр Калидор... Он замер в ожиданье:

Он явно хочет выслушать преданье

О рыцаре, что, воспротивясь року,

Урок преподал скверне и пороку

И даму спас от козней лиходея.

Как будоражит юношу идея!

Целует руки женщин он в волненье.

Те смотрят на него в недоуменье,

Но скрытое становится им видно,

И все над ним смеются необидно.

Чуть веет бриз от леса и от речки.

Чуть изогнулось пламя длинной свечки.

А как поет ночная Филомела!

Как пахнет липа! С дальнего предела

Летит сигнал, рожденный в тайном роге.

Луна одна гуляет на дороге.

И счастливы здесь рыцари и леди,

Что в долгой, обстоятельной беседе

Встречают ночь. Чу! Слабое гуденье:

То Веспер начинает восхожденье.

Пусть мирно спят...

Перевод Е.Фельдмана

x x x

Тому, кто в городе был заточен,

Такая радость - видеть над собою

Открытый лик небес и на покое

Дышать молитвой, тихой, точно сон.

И счастлив тот, кто, сладко утомлен,

Найдет в траве убежище от зноя

И перечтет прекрасное, простое

Преданье о любви былых времен.

И, возвращаясь к своему крыльцу,