Вильгельм Кюхельбекер - Стихотворения (Лирика декабристов)

Святый, неистовый пророк.

Пройдет близ сумрачного гроба

Пришелец и махнет рукой,

И молвит, покивав главой:

"Здесь смрадно истлевает злоба!"

А в жизни - раб или тиран.

Поэта гнусный оскорбитель,

Нет, изверг, - не тебе был дан

Восторг, бессмертья похититель!

Все дни твои тяжелый сон,

Ты глух, и муз ты ненавидишь.

Ты знаешь роковой закон.

Ты свой грядущий срам предвидишь.

Но бодро радостный певец

Чело священное подъемлет,

Берет страдальческий венец

И место меж богов приемлет!

1822

УЧАСТЬ ПОЭТОВ

О сонм глупцов бездушных и счастливых!

Вам нестерпим кровавый блеск венца.

Который на чело певца

Кладет рука камен, столь поздно справедливых!

Так радуйся ж, презренная толпа,

Читай былых и наших дней скрыжали:

Пророков гонит черная судьба;

Их стерегут свирепые печали;

Они влачат по мукам дни свои,

И в их сердца впиваются змии.

Ах, сколько вижу я некончеиных созданий,

Манивших душу прелестью надежд,

Залогов горестных за пламень дарований,

Миров, разрушенных злодействами невежд!

Того в пути безумие схватило

(Счастливец! от тебя оно еокрыло

Картину их постыдных дел;

Так! я готов сказать: завиден твой удел!),

Томит другого дикое изгнанье;

Мрут с голоду Камоенс и Костров;

Ш<����ихматова> бесчестит осмеянье.

Клеймит безумный лепет остряков,

Но будет жить в веках певец Петров!

Потомство вспомнит их бессмертную обиду

И призовет на прах их Немезиду!

1823

<����НА СМЕРТЬ ЧЕРНОВА>

Клянемся честью и Черновым:

Вражда и брань временщикам,

Царей трепещущим рабам,

Тиранам, нас угнесть готовым.

Нет, не отечества сыны

Питомцы пришлецов презренных;

Мы чужды их семей надменных;

Они от нас отчуждены.

Там говорят не русским словом.

Святую ненавидят Русь;

Я ненавижу их, клянусь,

Клянусь и честью Черновым.

На наших дев, на наших жен

Дерзнет ли вновь любимец счастья

Взор бросить, полный сладострастья,

Падет, перуном поражен.

И прах твой будет в посмеянье,

И гроб твой будет в стыд и срам.

Клянемся дщерям я сестрам:

Смерть, гибель, кровь за поруганье!

А ты, брат наших ты сердец,

Герой, столь рано охладелый!

Взнесись в небесные пределы!

Завиден, славен твой конец!

Ликуй: ты избран русским богом

Всем нам в священный образец;

Тебе дан праведный венец.

Ты будешь чести нам залогом.

1825

ТЕНЬ РЫЛЕЕВА

Петру Александровичу Муханову

В ужасных тех стенах, где Иоанн,

В младенчестве лишенный багряницы,

Во мраке заточенья был заклан

Булатом ослепленного убийцы,

Во тьме на узничьем одре лежал

Певец, поклонник пламенной свободы;

Отторжен, отлучен от всей природы.

Он в вольных думах счастия искал.

Но не придут обратно днн былые:

Прошла пора надежд и снов,

И вы, мечты, вы, призраки златые,

Не позлатить железных вам оков!

Тогда - то не был сон - во мрак темницы

Небесное видение сошло:

Раздался звук торжественной цевницы;

Испуганный певец подъял чело

И зрит: на облаках несомый,

Явился образ, узнику знакомый.

"Несу товарищу привет

Из области, где нет тиранов,

Где вечен мир, где вечен свет.

Где нет ни бури, ни туманов.

Блажен и славен мой удел:

Свободу русскому народу

Могучим гласом я воспел,

Воспел и умер за свободу!

Счастливец, я запечатлел

Любовь к земле родимой кровью!

И ты - я знаю - пламенел

К отчизне чистою любовью.

Грядущее твоим очам

Разоблачу я в утешенье...

Поверь: не жертвовал ты снам;

Надеждам будет исполненье!"

Он рек - и бестелесною рукой

Раздвинул стены, растворил затворы,

Воздвиг певец восторженные взоры

И видит: на Руси святой

Свобода, счастье и покой!

1827

ЭЛЕГИЯ

"Склонился на руку тяжелой головою

В темнице сумрачной задумчивый Поэт...

Что так очей его погас могущий свет?

Что стало пред его померкшею душою?

О чем мечтает? Или дух его

Лишился мужества всего

И пал пред неприязненной судьбою?"

Не нужно состраданья твоего:

К чему твои вопросы, хладный зритель

Тоски, которой не понять тебе?

Твоих ли утешений, утешитель,

Он требует? оставь их при себе!

Нет, не ему тужить о суетной утрате

Того, что счастием зовете вы:

Равно доволен он и во дворце и в хате;

Не поседели бы власы его главы.

Хотя бы сам в поту лица руками

Приобретал свой хлеб за тяжкою сохой;

Он был бы тверд под бурей и грозами