Омар Хайям - Рубаи. Полное собрание

В науке странствуя, порой менял я взгляд,
В утрате цельного пути я виноват.
Такой диковинке любой зевака рад:
У однорукого в сто рукавов халат.

Вращения небес не разгадал я, нет.
Ни крохи из того, о чем мечтал я, нет.
И вот свои труды проглядываю с болью:
Постигшим этот мир за век не стал я, нет.

Наукой с Мудростью я очарован был,
В их тайны проникал, их образы лепил…
Но Мудрость — муторна, Наука — недотрога.
Как только их познал, обеих невзлюбил.

Кто жемчуга идей сверлили так и сяк
И про любой пустяк шумели: «Божий знак!» —
Начала нити тайн они не отыскали.
Потешили зевак. А там и дух иссяк.

Глазели в небеса, болтали так и сяк;
Жемчужины наук сверлил любой простак —
И попадал впросак, толкуя тайны неба.
Потешили зевак. А там и дух иссяк.

Ушли!.. И век вослед клянет нас, возмущен:
Мол, хоть бы перл из ста был нами досверлен!
Увы! Не только сто — сто тысяч откровений
Вдолбили бы глупцу, когда бы слышал он.

Каких мыслителей века смели, саки!
Все спят во прахе грез, вон в той пыли, саки.
А все их мудрости, — испей вина и слушай, —
Вчерашним ветерком шумят вдали, саки.

Поройся в памяти: еще хранит меня?..
Никто от слез, как ты, не оградит меня.
Саки! Уж коль и ты не снимешь боль, то кто же
В стране, куда уйду, развеселит меня?

Был кислым виноград, стал сладким. Но поди ж,
Чем горечь винную разумно объяснишь?
Коль дерево в лесу срубили сделать лютню,
К чему про флейту речь — про плачущий камыш?

О сердце! Истина, и та — словечко, звук;
Тем более нужда не стоит наших мук.
Коль тело мучит рок, вином залей недуг:
Разбитое судьбой не воскресишь, мой друг.

Я к розам и к вину без устали спешил,
Запущенностью дел я всех вокруг смешил.
Мне надо было бы искать иные цели…
До них я не дошел. Верней, не заслужил.

Безволье пред Творцом пресечь бы — ну никак;
Из ханжества народ извлечь бы — ну никак.
Уж и хитрили мы, и к разуму взывали:
Осиливая рок, налечь бы!.. Ну никак!

Ученьем этим мир поправил бы дела,
Вседневным праздником тогда бы жизнь была,
И каждый человек своей достиг бы цели
И заявил бы: «Нет!» — безумной власти зла.

Я сердцем изнемог. Скорей вина сюда:
Проворно, будто ртуть, из рук бегут года.
Встань! «Счастье наяву» нам снится, как всегда,
А «пламя юности», пойми, мой друг, — вода.

Уж раз меня сюда буквально за грудки
Да и погонят прочь желанью вопреки,
Встань, опояшься и проворным будь, саки:
Начну смывать вином пласты земной тоски.

Доколе маяться в притоне воровском,
Где так бессмысленно плетутся день за днем?
Неси вина! Скорей! — Пока остаток жизни
Никто не умыкнул, прельстившись кошельком.

Саки! Вокруг меня, в груди ли — пустота?
В лесу, где прежде львы бродили, — пустота.
Ты что ни ночь бутыль обмахивал от пены.
Мы наконец пришли!.. В бутыли — пустота.

Я много по горам да по степям кружил;
Не ублажил судьбу, достатка не нажил.
Я вдоволь бедовал и лишь одним доволен:
Жил худо, бедно жил, но — худо-бедно — жил!

Я много по горам да по степям кружил,
Я из конца в конец по всей земле спешил —
И никогда никто навстречу не попался.
(Обратно нет пути, коль путь не завершил.)

Саки! Истлею здесь скорей, чем под землей.
Легко покойникам: доступен им покой.
А я кровавых слез чуть отстираю пятна,
Слезами новыми подол запятнан мой.

Народы, что нашли, сойдя в приют смиренный,
Забвение невзгод и нищеты презренной,
Со Смертью шепчутся: «Как жалко, жалко всех,
Кому в грядущее брести по жизни бренной!»

Саки! Один бы вздох над кубком Бытия,
Один счастливый вздох, и успокоюсь я.
Мгновенье радости дороже всех соблазнов:
Надежда никогда не сбудется ничья.

Пусть я разоблачен, толпа кругом права,
Не думай, что меня расстроила молва.
Забудутся дела, забудутся слова,
Едва моя во прах склонится голова.