Николай Рубцов - Собрание стихотворений

И силу готов без остатка
В военную службу вложить.
Матросские будни — зарядка
На всю беспокойную жизнь,

Ведь юность моя боевая
В цеха трудовые придет,
Преграды в пути побеждая,
В года коммунизма войдет.

Счастливейшее из поколений —
Назвали не зря нас таким.
Завет, что оставил нам Ленин,
Мы жизнью своей воплотим.

Визирщики
пощады не давали
Своим
молящим отдыха
глазам,
Акустиков, мы знали, сон не свалит!..
…В пути
никто
не повстречался нам.
Одни лишь волны
буйно
под ветрами
Со всех сторон —
куда ни погляди —
Ходили,
словно мускулы,
буграми
По океанской
выпуклой груди.
И быть беспечным
просто невозможно
Среди морских
загадочных дорог,
В дозоре путь
бывает
бестревожным,
Но не бывает
думы
без тревог!

Улыбку смахнул
командир с лица:
Эсминец
в атаку брошен.
Все наше искусство
и все сердца
В атаку брошены тоже.
Волны взревели,
как стадо волов,
Крепко обиженных чем-то.
Пенную воду ревущих валов
Эсминец
бортами
черпает.
«Товсь!» — раздается,
и мыслей поток
В слове команды сгорает;
Вспыхнув,
по жилам,
как электроток,
К мышцам
кровь приливает;
В теле
и легкость полета есть,
И твердая сила гранита…
С восторгом, как дети, встречаем весть,
Что цель
торпедой
накрыта!
Сыграют отбой. Но в себе найдешь
Все те же переживания.
И даже во сне говорить начнешь
О многом,
запавшем в сознание.
Что, назовите, для моряка
Есть еще выше
счастья!
В трудной учебе
из ученика
Вырасти
в смелого мастера!
От имени жизни, идущей в зенит
Расцвета, — в заветное завтра,
Эта же сила мира гремит
В наших учебных залпах.
Сила, способная дать отпор
Врагам, что к безумству близки!
…Спокойно с ресниц
командир стер
Соленые
едкие брызги.

Дальномерный пост качает сильно,
Хоть волна подчас и небольшая.
Сколько раз в походах
многомильных
Эта качка отдыха лишила,
Выводила просто из терпенья.
Мы, конечно, ей сопротивлялись
И, ругаясь: «Вот еще мученье!»,
Над собой шутили и смеялись
И опять
во все глаза глядели
Сквозь систему линз
в морские дали.
Моряки дистанцию до цели
Комендорам точную давали…
Только так,
как требуют уставы,
На отлично действуя —
не меньше,
Можно подтвердить на деле
право
Гордо называться
«дальномерщик»!

Ветер. Волны с пеной…
У множества поколений
Море было ареной
Кровопролитных сражений.
Море врагов скрывало
В черной пучине стылой,
Многим героям стало
Вечной братской могилой.
До сих пор, коченея,
Трупы судов разбитых
На берегах чернеют,
Тиной морской покрыты.
В сумраке вод дремлют,
Жертв поджидая, мины…
Но неизбежно время
Полной победы мира!
Люди, отвергнув войны,
Морем в разные страны
Будут водить спокойно
Мирных судов караваны.
Там, где снаряды с воем
Вдруг начинают рваться,
Выстрелы зверобоев
Будут лишь раздаваться.
Да прогремят залпы
Шторма в морском
просторе…
Мир утвердится прочно
И на земле, и на море!

Наш корабль с заданием
В море уходил.
Я ж некстати в госпиталь
Угодил!
Разлучась с просторами
Всех морей и скал,
Сразу койку белую
Ненавидеть стал.
Думал,
Грусть внезапную
Как бы укротить?
Свой недуг мучительный
Чем укоротить?
— Жизнь! —
Иронизировал, —
Хоть кричи «ура»!
Но в палату шумную
Вдруг вошла сестра.
— Это вы бунтуете? —
В голосе укор.
Ласковей добавила:
— Сделаем укол.
Думал я о чуткости
Рук, державших шприц,
И не боли, —
Радости
Не было границ…

Море с громом, и метелью,
И с утесами во мраке —
Вечно будет колыбелью
Флотской силы и отваги.
Отступают огорченья,
Новым чувствам повинуясь.
Остается убежденье,
Что не зря проходит юность.
Остается только гордость
За суровость жизни цельной,
За товарищей, за годность
К трудной службе корабельной!

Я много увидеть хотел —
Манила романтика в дали.
Я, помню, от счастья робел,
Когда мне бушлат выдавали.
Все мысли, все чувства мои
Охвачены гордостью были.
Я знал, что матросы в бои
В таких же бушлатах ходили,
И храбро в дыму и огне
Громили врагов по приказу…
Одел я бушлат и во мне
Вдруг силы прибавилось сразу,
Я вдумчивей стал и скромней,
Покончив с ребяческим нравом:
С друзьями я был наравне,
И с флотским сдружился уставом.
Пусть брызги в лицо, словно град,
Пусть море грохочет у борта.
Меня укрывает бушлат
От брызг и от натиска норда.
На вахте ли в море стою,
Иль в город иду в увольненье, —
Всегда, как на юность свою,
Смотрю на него с уваженьем.