Виктор Авин - Чуть-чуть высунув язык (сборник стихов)

почитать стихтворя

и побыть стихотворенком

в Новый год, на рождество!

Будет вам потом бо-бо,

Или глазу, или члену

СП(*) Пушкина читать...

СП - Союз Писателей.

x x x

.... Прощай, любимая, прощай

я улетаю с облаками

прощай им - падшие на камни

слезами.

Прощай, любимая, прощай

я облетаю пустоцветом

прощай и... скушно этим летом

быть фиолетовым.

Прощай, любимая, прощай

я заплетаю ленты в косы

прощай им шляпки из соломки

и в ведрах - росы

Шампани!

Прощай, любимая, прощай

лежи комочком

в обьятьях-щупальцах у строчек...

ОН - ХОЧЕТ!

(смотрит вниз)

Тебя, любимая. Прощай.

На камень!

x x x

"Мурка, Мастер и Маргаритта"

Спица, воткнутая в мозг

не удержит

в положении прилежном

смоляных копну волос

Маргаритты

Колокольчик на пупке

не умножит

эмбрион вождя до рожи

истопного у печи

Мастера

Банка денег за хвостом

не на кормит

килькой тонущую кошку

ведь мелодий не набулькает

Мурка

Водки выпей и садись на свою

сивку-бурку...

x x x

"Я ЖЕЛАЮ НАМ ЛЕГКОЙ СМЕРТИ!"

Я желаю нам легкой смерти

у свечи, в посторонней церкви,

на деньгах и на мокрой постели,

на стихах, или с криком "верю!",

с Моисеем, в ногах гирей

в той пустыне, на лысой горе,

или в зоне, с кайлом в руке,

а может рядом с пьяным погонщиком,

или в форме с новым погончиком...

Я желаю нам легкой смерти

ровно в полночь в своем кабинете

рядом с дьяволом на львиной охоте,

а может в Питере, на болоте...

Я желаю умереть на вздохе

у седьмой по счету пройдохи

в ее красной мягкой постели.

Я желаю нам легкой смерти

на чужой красивой планете,

на пороге желтого Дома

или в жуткой пьяной канаве,

а если повезет - в колонне

на пыльной прямой дороге ,

или в покошенном стоге

глядя в глаза молодой волчице

или от птицы желаю смерти

или от жара горчицы

или от сотни выпитых банок

апперетива "Бьянки",

от анекдотов "Анки",

я желаю нам легкой смерти

тостуя за жизнь, за гранки,

во время беседы у Бога

получая ножиком в сердце

я желаю нам легкой смерти

от недостачи в банке

от песен сибирской Янки

или от съеденной мертвечины

за стальной Кремлевской стеной.

Я желаю нам легкой смерти

от подарка своей дорогой

и ненаглядной теще,

от осенней коварной лужи

или от фразы "кому ты нужен?

И что есть причина смерти?"

А может ты просто - упал и умер?

Или совсем уже полоумен?

Или обманут собственным другом?

Или другим поэтом контужен?

Или звуком твой мозг нагружен?..."

В общем, ясно: в Бога не веря

покидая свою купель

я желаю нам легкой смерти

(в России вечная цель...).

Впрочем, каюсь, солгать не могу

я желаю нам полной жизни,

когда кровь и слюна брызнет

от прочтения этой строчки

той последней своей ночью

а потом отойти желаю

от желанного мне края

и вкусить пару новых строчек,

и бежать от стихов, где прочерк

Вместо боли в конце точек

и упасть на луга в пропасть

где мы кушать и спать просим

и в начале "НЕ Я" восклицаем

тянем жилы и жалим, ставим

знак вопроса нерукотворный

под словечком простым "покорным"...

Вольно! Почесть дана. Каюсь

Выхожу из себя, таю,

Не рожден, но уже умираю

в глубине своих лучших лет...

Коченею, колюсь костью

мерзну, жду, открываю гостье,

реверансы, поклон, на пол,

Хруст в спине, в животе, на кон,

Ставим голые мысли в образ,

А затем пустота, голос. И отсчет:

-раз, два, три, готовы?! Взлетаем!

-Но куда?

-А так, черкнуть слова.

И в словах умереть. Слегка...

Впереди еще много слов....

Да простит меня, Бог - верю!

Пока...

x x x

"И дверь открылась"

На белом, бледном полотне стояло блюдо.

На нем - два яблока, лимон; и край салфетки

Едва заметный плавный реверанс соседке

Бутылке тонкой, налитой до края,

Исполнил кружевами. Пламя,

Едва ли видное чьему-то глазу,

Слегка кольнуло по хрустальной вазе

С цветами. Они своими тонкими шипами

Готовы были указать обидчице на место,

Но кресло, своим пустующим и одиноком

Видом удерживало время, и обиду

Яблока, готового скатиться на пол.

Его придерживал графин - на бледной,

Матовой от камерного холода

Хрустальной стенке замерла слеза. Пчела

Пыталась окунуть свое коротенькое жало

В бокал из старого каленого стекла,

Присыпанного пудрой по овалу.

Но тщетно - глубина событий не давала