Редьярд Киплинг - Казарменные баллады и Семь морей (книги стихов)

«Если бы глаз их, — сказал он, —

зорок был так же, как твой,

Сами б они рисовали, что тогда было б с тобой?

Не было б шкуры оленьей здесь, у пещеры твоей.

Не было б острых иголок, раковин и янтарей,

Ни превосходных бизоньих, теплых еще языков

И ни заплывшего салом мяса гренландских китов.

Оледенелые в бурю ты не таскал невода,

Судна военного в море ты не водил никогда,

Все ж тебе люди приносят шкуры и дичь, и питье.

В дар за твое вдохновенье и за искусство твое.

Ты не преследовал зубра, как же ты хочешь, чтоб мог

В битве охотник увидеть каждый его волосок,

Или у Мамонта складки на волосатой губе?

Все же, убив его, тащат лучшие части тебе.

Вот и сейчас в изумленье люди разинули рты

Перед твоею работой, — славен средь племени ты!

Но, сомневаясь в сходстве, правы, конечно, они.

Сын мой, что видит так ясно, ты им подарки верни! -

Анг дорогие подарки молча в руках повертел

Анг осмотрел свои руки и рукавицы надел

И, покидая пещеру, он услыхал за спиной:

«Радуйся, что эти люди слепы, мой сын дорогой!»

Анг, на теряя минуты, снова на белой кости

Вырезал, точно живого, Мамонта в длинной шерсти

Весело пел и свистел он, благословляя сто раз

За слепоту свое племя. Помни об Анге рассказ.

Пер. М. Фроман

Каков корабль! Чтоб галс сменить, потратишь три часа,

Неделю с гаком — чтоб кой-как зарифить паруса

А рост от ватерлинии до уровня бортов!

Но кто бы другой достигнуть, мог Блаженных островов?

Я точно знал, что никакой надёжный пакетбот

Тех островов таинственных вовеки не найдёт.

Влюблённый тёплый бриз, храни корабль волшебный наш,

Не зря из баловней судьбы составлен экипаж.

А как вели они корабль — как лучшие мастера,

И помешать им не могли ни волны ни ветра,

(Туристских лайнеров маршрут? Он не указка вам!)

Трехпалубник вы привели к Блаженным островам.

Каюты что достались нам все были первый класс,

И редкие красавицы нам радовали глаз,

А из каких они кругов — нам было всё равно:

Оставим богу небеса, чертям морское дно.

И мы не спрашивали как рождаются на свет,

Малыш родился? Хорошо. А чей — вопросов нет!

Обеты верности? Из нас Юсуф едва ли кто,

Да и Зулейка, никогда не думала про то…

Моральные сомнения? Да нет, на кой нам чёрт!

«Ура» кричали, мы когда у входа в самый порт

Злодея принялись пороть… И скрипки пели нам,

Переженились все, прибыв к Блаженным островам,

Там целовались юные на палубах на всех,

Когда я на берег сошёл, под их счастливый смех:

(Ведь сельский английский уют — скажу без громких слов

Он мне дороже был любых Блаженных островов.)

А пароходам нет пути к Блаженным островам

Пурпурных наших вымпелов вовек не видеть вам,

Для всех вонючих лайнеров закрыты к нам пути,

И вам, балбесам, никогда дороги не найти.

Паршивые прожектора, как ни вертите — нет,

Над нашей тихой пристанью не разольют свой свет,

Визг отвратительных сирен несущих зло морям,

Вас не приблизит ни на фут к Блаженным островам.

А старый парусник, скрепя скрипящий полубак,

Хотя все реи у него торчат бог знает как,

Хотя и по старинке он покорен всем ветрам,

Но он один и доплывёт к Блаженным островам.

Весь от киля до клотика он так невозмутим,

Что сам Голландец, кажется, едва ль поспорит с ним

И рваный парус у него искрится серебром

И под бушпритом у него ворчит далёкий гром

А верхние его огни как ранняя заря,

Как свечи, что расставлены венцом вкруг алтаря,

Под музыку на палубе за горизонты лет

Пока не скроешься — плыви, оставив Старый свет

Что за команда? Из детей, из психов или так?..

Ты, пароход, наукин сын, всё знаешь, что и как,

Валяй, чини свои винты, мотайся по портам,

А мы — усталых увезём к Блаженным островам.

пер. Георгий Бен.

Я платил за твои причуды, не запрещал ничего.

Дик! Твой отец умирает, ты выслушать должен его.

Доктора говорят — две недели? Лгут твои доктора!

Завтра утром меня не будет…и…скажи, чтоб ушла сестра.

Не видывал смерти, Дикки? Учись, как уходим мы!

И ты в свою очередь встанешь на пороге смертельной тьмы.

Кроме судов, и завода, и зданий, и десятин

Я создал себя и милъоны, но проклят, раз ты мой сын!

Хозяин в двадцать два года, женатый в двадцать шесть, —

Десять тысяч людей к услугам, а судов на морях не счесть.

Пять десятков средь них я прожил и сражался немало лет,