Владимир Маяковский - Том 10. Стихотворения 1929-1930

Подходи,
       не робей,
расправляй галстучки
и лети, как воробей,
даже
    как ласточка!
Туча нам помеха ли?
Взяли и объехали!
Помни, кто глазеть полез, —
рот зажмите крепко,
чтоб не плюнуть с поднебес
дяденьке на кепку.

Опускаемся в Париже,
осмотреть Париж поближе.
Пошли сюда,
        пошли туда —
везде одни французы.
Часть населения худа,
а часть другая —
          с пузом.
Куда б в Париже ни пошел,
картину видишь ту же:
живет богатый хорошо,
а бедный —
       много хуже.
Среди Парижа — башня
высокая страшно.

Везет нас поезд
         целый день,
то лес,
   то город мимо.
И
   мимо ихних деревень
летим
  с хвостом из дыма.

Качает пароход вода.
Лебедка тянет лапу —
подняла лапой чемодан,
а мы идем по трапу.
Пароход полный,
а кругом волны,
высоки и со́лоны.
Волны злятся —
       горы вод
смыть грозятся пароход.
Ветер,
  бурей не маши нам:
быстро движет нас машина;
под кормой крутя винтом,
погоняет этот дом.
Доехали до берега —
тут и Америка.

Издали —
    как будто горки,
ближе — будто горы тыщей, —
вот какие
    в Нью-Йорке
стоэтажные домища.
Все дни народ снует вокруг
с поспешностью блошиною,
не тратит
    зря —
      ни ног, ни рук,
а всё
  творит машиною.
Как санки
    по снегу
        без пыли
скользят горой покатою,
так здесь
      скользят автомобили,
и в них
   сидят богатые.
Опять седобородый дым.
(Не бреет поезд бороду!)
Летим к волне другой воды,
летим к другому городу.
Хорош, да не близко
город Сан-Франциско.

Отсюда
   вновь
      за океан
плывут такие, как и я.
Среди океана
     стоят острова,
здесь люди другие,
       и лес, и трава.
Проехали,
    и вот
      она —
японская страна.

Легко представить можете
жителя Японии:
если мы — как лошади,
то они —
    как пони.
Деревья здесь невелики.
Строенья
    роста маленького.
Весной,
   куда глаза ни кинь —
сады
    в деревьях карликовых.
На острове
    гора гулка́,
дымит,
   гудит гора-вулкан.
И вдруг
   проснется поутру
и хлынет
       лавой на́ дом.
Но люди
      не бросают труд.
Нельзя.
   Работать надо.

Отсюда за морем —
        Китай.
Садись
   и за море катай.
От солнца Китай
       пожелтел и высох.
Родина чая.
    Родина риса.
Неплохо:
      блюдо рисовой каши
и чай —
   из разрисованных чашек.
Но рис
   и чай
       не всегда у китайца, —
английский купец на китайца
               кидается:
«Отдавайте нам еду,
а не то —
    войной иду!
На людях
    мы
     кататься привыкши.
Китайцев таких
         называем «рикши».
В рабочих привыкли всаживать
             пули.
Рабочих таких
      называем «ку́ли».

Мальчик китайский
           русскому рад.
Встречает нас,
      как брата брат,
Мы не грабители —
мы их не обидели.
За это
     на нас
       богатей английский
сжимает кулак,
      завидевши близко.
Едем схорониться
к советской границе.
Через Сибирь вас
       провозит экспресс.
Лес да горы,
        горы и лес.
И вот
  через 15 дней
опять Москва —
       гуляйте в ней.

Разевают дети рот.
— Мы же
    ехали вперед,
а приехали туда же.
Это странно,
        страшно даже.
Маяковский,
        ждем ответа.
Почему случилось это? —
А я ему:
— Потому,
что земля кругла,
кет на ней угла —
вроде мячика
в руке у мальчика.

Возьмем винтовки новые,
на штык флажки!
И с песнею
    в стрелковые
пойдем кружки.
Раз,
 два!
Все
 в ряд!
Впе —
 ред,
от —
 ряд.
Когда
  война-метелица
придет опять —
должны уметь мы целиться,
уметь стрелять.
Ша —
 гай
кру —
 че!
Цель —
     ся
луч —
 ше!
И если двинет армии
страна моя —
мы будем
    санитарами
всех боях.
Ра —
 нят
в ле —
 су,
к сво —
     им
сне —
 су.
Бесшумною разведкою —
тиха нога —
за камнем
    и за веткою
найдем врага.
Пол —
 зу
день,
    ночь
мо —
 им
по —
 мочь.
Блестят винтовки новые,
на них
   флажки.
Мы с песнею
     в стрелковые
идем кружки.
Раз,
 два!
Под —
 ряд!
Ша —
 гай,
от —
 ряд!