Джон Китс: Колпак с бубенцами, или же Зависть. Гиперион. Падение Гипериона

"Отлично, Плудт! Кортеж подобен вьюге...

А эти "сколь"! Ну, право, ты поэт!"

"О государь, прочтите на досуге

Мои безделки! С юношеских лет

Служил я Фебу, Музам дал обет!

Не смейтесь! Труд нелегок и долгонек!

Подите, сочините хоть куплет!"

Царь отмахнулся, взлез на подоконник:

Стихов не сочинял, -- но зрелищ был поклонник.

Народ ликует. И наперебой

Все колокольни город полнят звоном;

Гремят оркестры, с пушечной пальбой,

Что горожанам не грозит уроном,

Соперничая; флагам и знаменам

Привольно полоскаться на ветру.

Близ Эльфинана сядет в зале тронном

Кроханна! -- и в столице ввечеру

Вина получит всяк по целому ведру!

Кортеж кружился над жемчужной башней,

Сверкая в свете ласковой зари.

Наипервейшим, с важностью всегдашней,

Летел Хиндей, за ним летели три

Пажа, вослед пажам -- секретари,

Затем -- не забывать о протоколе! --

Затем рабы, верзилы-дикари,

Несли усердно -- хоть и поневоле --

Герб гималлойский: мышь на серебристом поле.

Затем летела знать; за знатью -- рать,

Крылатые бойцы в надежных латах;

За ратью -- рой рабов, тащивших кладь

(О, сколько силы в неграх и мулатах!);

Затем двенадцать лекарей в халатах

Парчовых... И блистая, как звезда,

Витала в сонме спутников крылатых

Царевна -- и уж как была горда,

Что служит ей одной столь славная орда!

Кто равнодушен к эдакому блеску?

Царевна засмеялась, глядя вниз...

Царь застонал, задернул занавеску:

"Мерзейшая из пакостных актрис!

Лечу! Лечу! Кривляку ждет сюрприз!

Какая тварь! Ужимка за ужимкой!

Снабди сию секунду, старый лис,

Меня волшебной шапкой-невидимкой --

Иначе мой побег окончится поимкой!"

Вооружась волшебным колпаком,

И том волшебный крепко взяв под мышку,

Царь Эльфинан прищелкнул языком,

И стал похож на дерзкого мальчишку.

"Прощай, Кроханна! Право, просишь лишку!

Прощай, прощай! И ежели навек --

Навек прощай!" И Плудт увидел вспышку --

Он даже не успел захлопнуть век:

Царь Эльфинан исчез, едва "прощай" изрек.

"Ого! -- воскликнул маг: -- Свершилось чудо!

И впрямь лететь решился, идиот!

Ну что же, выпивкой займусь покуда --

Хоть после мне Хиндей башку свернет".

Маг осмотрелся, как шкодливый кот:

"О, сколь же здесь алмазов и рубинов!

Да мне ли восседать, разинув рот,

И ничего из ларчиков не вынув?

Есть вещи поценней бутылок и графинов!"

-- Царю -- наука: не пускайся в блуд!.."

Гласят иные летописи, будто

Сие сказав, умолк навеки Плудт.

Мол, прогуляться потянуло Плудта,

И Плудт, на посошок напившись люто,

По лестнице сходил, творя зигзаг.

Стопа же лишь одна была обута,

И, сделав роковой неверный шаг,

Свалился вниз, и враз убился насмерть маг.

Но летописи лживые нередки!

И живо эту опровергнут чушь

Хиндеевы записки и заметки.

Хиндею должно верить -- честный муж,

Изящно повествующий к тому ж --

Хотя витиевато. В стих певучий

Не втиснешь эту прозу, коль не дюж!

Вперед, Пегас, летим искать созвучий:

Здесь отличиться нам отменный вышел случай!

Дневник Хиндея -- истины врата.

Читаем... "Полночь. -- Мгла. Тридцать шестая

Под нами промелькнула широта,

И курсом на Тибет промчала стая

Скворцов. -- На крылья нам легла густая

Примерно в четверть первого роса. --

Укрыл царевну мехом горностая:

Озябнув, эта девица-краса

Рычала погрозней рассерженного пса.

Час без пяти. -- Из новенькой двустволки

Дуплетом сбил ночного мотылька. --

Изжарил: есть хотели все, как волки;

Царевна же не съела ни куска.

И пусть не ест, печаль невелика. --

Недобрый знак: навстречу мчится филин!

Пишу и вкось, и вкривь -- дрожит рука...

Я, не лишенный мозговых извилин,

Предвижу: будет брак несчастьями обилен!

До трех часов пересекали мы

Пространство над песками Черной Гоби. --

Вдали вздымался, под покровом тьмы,

Вулкан великий, изрыгавший в злобе

Огонь и лаву, скрытые в утробе. --

Клубился дым, стоял несносный смрад,

Как будто в мерзкой городской трущобе. --

Сменили курс: не воздух -- сущий яд,

И раскаленных глыб весьма опасен град.

Примерно в три часа метеоритом

Накрыло наш обоз. -- Какой удар!