Стивен Крейн - Полное собрание стихотворений

- Верните меня опять во тьму!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Я пребывал во тьме;

Я не видел ни моих слов,

Ни желаний моего сердца.

Затем внезапно явился великий свет...

"Верни меня обратно во тьму".

Пер. Владимира Британишского

- 45

Tradition, thou art for suckling children.

Thou art the enlivening milk for babes;

Bot no meat for men is in thee.

Then

But, alas, we all are babes.

Традиции, вы - для грудных детей;

Вы - молоко для младенцев,

Но не пища для взрослых людей.

Поэтому...

Но увы, все мы - младенцы.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Традиция, ты для грудных детей,

Ты живительное молоко для младенцев,

Но уж никак не мясо для мужчин.

Так, стало быть

Но, к сожаленью, мы все младенцы.

Пер. Владимира Британишского

- 46

Many red devils ran from my heart

And out upon the page.

They were so tiny

The pen could mash them.

And many struggled in the ink.

It was strange

To write in this red muck

Of things from my heart.

Множество красных дьяволов

Выплеснулось на страницу из моего сердца.

Они были такими крошечными,

Что я мог раздавить их пером.

Еще многие барахтались в чернильнице.

Странно было

Писать этим красным месивом,

Окрашенным кровью моего сердца...

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Красные чертики прыгали из моего сердца

Прямо на страницу.

Такие крошечные,

Что перо могло бы их размозжить.

И продолжали бороться в капле чернил.

Странно было

Этой мерзостной красной жижей

Изливать сокровенности сердца.

Пер. Владимира Британишского

- 47

"Think as I think," said a man,

"Or you are abominably wicked,

You are a toad."

And after I had thought of it,

I said: "I will, then, be a toad".

- Думай так же, как я, - сказал человек,

Иначе ты мерзкий нечестивец,

Отвратительная жаба.

Поразмыслив, я ответил:

- В таком случае предпочитаю быть жабой.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

"Думай, как думаю я, - сказал человек,

А иначе ты гнусная тварь;

Ты жаба".

Подумавши немного, я сказал:

"Пусть уж я буду жаба".

Пер. Владимира Британишского

- 48

Once there was a man,

Oh, so wise!

In all drink

He detected the bitter,

And in all touch

He found the sting.

At last he cried thus:

"There is nothing,

No life,

No joy,

No pain,

There is nothing save opinion,

And opinion be damned."

Жил однажды человек

Ax, какой мудрец!

Из всех напитков

Он предпочитал самый горький,

Из всех прикосновений

Укол жала.

В конце концов он вскричал:

- Ничего нет

Ни жизни,

Ни радости,

Ни боли,

Ничего нет, кроме моих ощущений,

Будь они прокляты!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Жил-был один человек

Ох, до чего же мудрый!

В каждом напитке

Он обнаруживал горечь,

В каждом прикосновении

Видел ожог.

В конце концов он воскликнул:

"Нет ничего

Ни жизни,

Ни радости,

Ни страданья,

Есть только мнение,

А мнение пусть катится к черту".

Пер. Владимира Британишского

- 49

I stood musing in a black world,

Not knowing where to direct my feel.

And I saw the quick stream of men

Pouring ceaselessly,

Filled with eager faces,

A torrent of desire.

I called to them:

"Where do you go? What do you see?"

A thousand voices called to me.

A thousand fingers pointed.

"Look! Look! There!"

I know not of it.

But, lo! in the far shy shone a radiance

Ineffable, divine,

A vision painted upon a pall;

And sometimes was,

And sometimes it was not.

I hesitated.

Then from the stream

Came roaring voices,

Impatient:

"Look! Look! There!"

So again I saw,

And leaped, unhesilant,

And struggled and fumed

With outspread clutching fingers.

The hard hills tore my flesh;

The ways bit my feet.

At last I looked again.

No radiance in the far sky,

Ineffable, divine,

No vision painted upon a pall;

And always my eyes ached for the light.

Then I cried in despair:

"I see nothing! Oh, where do I go?"

The torrent turned again its faces:

"Look! Look! There!"

And at the blindness of my spirit

They screamed:

"Fool! Fool! Fool!"

Объятый мраком этого мира,

Я стоял, размышляя, куда направить путь.

И увидел я, что мимо меня

Нескончаемым потоком двигаются люди,

Возбужденные, с горящими глазами;

Их подгоняет нетерпение.

Я спросил:

- Куда вы торопитесь? Что вы такое увидели?

Тысячи голосов ответили мне.

Тысячи перстов указали:

- Смотри! - Смотри! Вот оно!

Я не понял, о чем они говорят.

И вдруг на горизонте небо озарилось сиянием,

Невиданным, божественным,

Расцветившим свод небесного шатра

Изумительными красками;

Оно то появлялось,

То исчезало.

Я стоял в нерешительности.

И снова из толпы донеслись до меня

Взволнованные голоса:

- Смотри! Смотри! Вот оно!

Я опять взглянул

И, отбросив колебания, ринулся вслед за

людьми;

В ярости я продирался сквозь толпу

С помощью кулаков.

На дорогах я сбил ноги,

В горах изранил тело.

Когда в конце концов я вновь посмотрел на

небо,

Уже не озарялось оно сиянием,

Невиданным, божественным;