Генри Лонгфелло - Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

(О, страшное, грозящее гибелью!
Далекое от скаредной, жизни!
Неизведанное! словно в горячечном сне!
То, что со всех сорвалось якорей и вышло на вольный простор!)

О, работать на рудниках или плавить железо,
Раскаленный поток металла, литейная, высокий корявый навес, просторный полутемный завод.
И домна, и кипящая, жидкость, что струится, выливаясь, оттуда.

О, пережить сызнова радость солдата!
Чувствовать присутствие храбреца-командира, чувствовать, что он расположен к тебе!
Видеть его спокойствие — согреваться в лучах его улыбки,
Идти в бой — слышать барабан и трубу,
Слышать гром артиллерии — видеть, как сверкают на солнце штыки и стволы мушкетов!
Видеть, как падают и умирают без жалоб!
Упиться по-дикарски человеческой кровью, — осатанеть до конца!
Радоваться ранам и смерти врагов!
О, радость китобоя! Я опять иду старым рейсом!
Я чувствую бег корабля подо мной, я чувствую, как меня обвевает атлантический бриз,
Я слышу, как с топ-мачты кричат: «Там… водомет кита!»
Я на снасти, смотрю, куда смотрят другие, — и тотчас же вниз, ошалев от восторга,
Я вижу огромную глыбу, она нежится на солнце в полусне,
Я вижу, встает гарпунщик, я вижу, как вылетает гарпун из его мускулистой руки,
О как быстро раненый кит несется вперед против ветра, туда в океан, и ныряет, и тащит меня на буксире!
Снова я вижу его, он всплыл, чтобы вдохнуть в себя воздух, снова гребем к нему,
Я вижу, как глубоко вонзилось в его тело копье, как оно повернулось в ране,
И снова мы отплываем назад, он снова ныряет, жизнь быстро уходит от него,
И когда он всплывает наверх, он выбрасывает кровавый фонтан и плавает кругами, кругами, и каждый круг становится все меньше, — я вижу, он умирает,
В центре круга он судорожно взметается вверх и тотчас же падает на воду и застывает в окровавленной пене.

О, моя старость, чистейшая из всех моих радостей!
Мои дети и внуки, мои белые волосы и борода,
Как я безмятежен, широк, величав после продолжительной жизни!

О, зрелая радость женщины! О, наконец-то я счастлива!
Я многочтимая мать, мне уже девятый десяток,
Как ясны мои мысли — как все вокруг влекутся ко мне!
Что их влечет ко мне еще сильнее, чем прежде? Какое цветение пышнее цветения юности?
Та красота, что снизошла на меня, излучается мною на всех!

О, радости оратора!
Выкатывать громы из легких, из горла,
Возбуждая в людях те самые чувства, какие бушуют в тебе: ненависть, сострадание, страсть,
Вести за собою Америку — покорять ее могучею речью.

О, радость моей души, что утверждает себя, опираясь на себя самое, в мире материальных вещей, впитывая их и любя,
Как моя душа обогащает себя зрением, слухом, осязанием, мыслями, сравнением, памятью,
И все же подлинная жизнь моих чувств и плоти превосходит чувства и плоть,
Ибо плоть моя — не только материальная плоть, и глаза мои — не только материальные глаза,
Ибо в конце концов видят мир не они,
И не только моя материальная плоть в конце концов любит, гуляет, смеется, кричит, обнимает, рождает.

О, радости фермера!
Того, кто живет в Канаде, в Миссури, в Канзасе, в Айове, в Огайо, в Иллинойсе, в Висконсине!
Встать на рассвете дня и сразу же окунуться в работу,
Осенней порою пахать под озимые,
Весенней порою пахать под кукурузу,
Взращивать фруктовые сады, делать деревьям прививку, собирать яблоки осенней порой.

О, плавать в заводи или броситься с берега в море,
Плескаться в воде или бегать нагишом по прибрежью!

О, понять, как безмерно пространство,
Множественность и безграничность миров!
Появиться на свет и побыть заодно с небесами, с солнцем, с луною, с летящими тучами!

О, радость величавого мужества!
Ни перед кем не заискивать, никому ни в чем не уступать, никакому известному или неизвестному деспоту.
Ходить, не сгибая спины, легким, пружинистым шагом,
Глядеть безмятежным или сверкающим взором,
Говорить благозвучным голосом, исходящим из широкой груди.
Смело ставить себя на равной ноге с любым человеком.

Знаешь ли ты прекрасные радости, которые дарует нам молодость?
Радости крепкой дружбы, веселого слова, смеющихся лиц?
Радости блаженного яркого дня, радости игр, расширяющих грудь?
Радости звонкой музыки, освещенного бального зала, танцоров!
Радость обильных обедов, разгульной пирушки и выпивки?