Александр Кушнер - Стихотворения. Четыре десятилетия

Голубого лишайника, юркие в дебрях ужи.

Мы не скажем ему, как вздыхаем по югу, по глянцу

Средиземной листвы, мы поддакивать станем ему:

Да, еловая тень… Мы южанину и иностранцу

Незабудочек нежных покажем в лесу бахрому,

Переспросим его: не забудет он их? Не забудет.

Никогда! ни за что! голубые такие… их нет

Там, где жизнь он проводит так грустно… Увидим: не шутит.

И вздохнём, и простимся… помашем рукою вослед.

* * *

Боже мой, среди Рима, над Форумом, в пыльных кустах

Ты легла на скамью, от траяновых стен – в двух шагах,

В трикотажном костюмчике, – там, где кипела вражда,

Где Катулл проходил, бормоча: – Что за дрянь, сволота!

Как усталостью был огорчён я твоей, уязвлён

Тем, что не до камней тебе этих, побитых колонн,

Как стремился я к ним, как я рвался, не чаял узреть…

Ты мне можешь испортить всё, всё, даже Рим, даже смерть!

Где мы? В Риме! Мы в Риме! Мы в нём.

Как он жёлт, кареглаз!

Мы в пылающем Риме вдвоём. Повтори ещё раз.

Как слова о любви, повтори, чтоб поверить я мог

В это солнце, в крови растворённое, в ласковый рок.

Ты лежала ничком в двух шагах от теней дорогих.

Эта пыль, этот прах мне дороже всех близких, родных.

Как усталость умеет любовь с раздраженьем связать

В чудный узел один: вот я счастлив, несчастен опять!

Вот я должен сидеть, ждать, пока ты вздохнёшь, оживёшь.

Я хотел бы один любоваться руинами… Ложь.

Я не мог бы по прихоти долго скитаться своей

Без тебя, без любви, без родимых лесов и полей.

* * *

Все эти страшные слова: сноха, свекровь,

Свёкр, тёща, деверь, зять и, боже мой, золовка –

Слепые, хриплые, тут ни при чём любовь,

О ней, единственной, и вспоминать неловко.

Смотри-ка, выучил их, сам не знаю как.

С какою радостью, когда умру, забуду!

Глядят, дремучие, в непроходимый мрак,

Где душат шёпотом и с криком бьют посуду.

Ну, улыбнись! Наш век, как он ни плох, хорош

Тем, что, презрев родство, открыл пошире двери

Для дружбы, выстуженной сквозняками сплошь.

Как там у Зощенко? – Прощай, товарищ деверь!

Какой задуман был побег, прорыв, полёт,

Звезда – сестра моя, к другим мирам и меркам,

Не к этим, дышащим тоской земных забот

Посудным шкафчикам и их поющим дверкам!

Отдельно взятая, страна едва жива.

Жене и матери в одной квартире плохо.

Блок умер. Выжили дремучие слова:

Свекровь, свояченица, кровь, сноха, эпоха.

* * *

Под шкафом, блюдечком, под ложечкой, под спудом,

Под небом Африки, под креслом, под судом,

Под страхом смерти злой, чудачествам, причудам

Не веря, под вечер, одной звездой ведом,

Под небом голубым страны своей, под гнётом

Обид, под насыпью, под бурею судеб,

Под длинной скатертью столов, под переплётом,

Под снегом, под руку, под шапкой снега – Феб,

Под зноем флорентийской, если помнишь, лени, –

Строка растянута – и сразу не узнать,

Тоска, друзья мои! Спасибо, куст сирени,

Под ней, персидскою, мы встретимся опять,

Под гневным лозунгом, любуясь под грозою

Уснувшим воином, под влажный шум листвы,

Под ветром, выяснив, что под его рукою

Не бьётся сердце, – жаль, в её стихах, увы,

Под солнцем вечности, творительным предлогом

Всё это вырастив вокруг и сотворив,

Под мраком, если бы я мог сказать: под Богом!

Так подбирается и сам ведёт мотив.

* * *

Ты, душа, энтелехия, как говорил

Не Платон, а строптивый его ученик,

Ты устала, потратив так много чернил,

Столько строк сочинив, повлияв на язык

Поэтический, только! – в обиду не дав,

Как дитя, на растленье семье воровской,

Не покинув его, но держа за рукав,

Да не вырвется, не соблазнится тоской

Трёхкопеечной, помня и в чёрные дни

О ещё не разгаданном нами родстве,

Но счастливом, лишь руку во тьме протяни,

Со звездой в облаках и дыханьем в листве.

* * *

Тает, тает, в лучах выгорая,

За предел отступая земной

То, что бабочка может ночная

Рассказать по секрету дневной,

Захоти она вдруг, засыпая,

Выдать радужной нас, золотой.

Но бесхитростен день благосклонный

И разумен, как честный чертёж.

Кто ж поверит ей, серенькой, сонной:

Слишком правда похожа на ложь!

Блещут стёкла, сверкают флаконы

И занятья осмысленны сплошь.

Среди ярких таких декораций

Заподозрить ни в чём нас нельзя.

Что вы! Мало ли как улыбаться

Можно, в комнату чайник внося…

И сама бы могла догадаться –

Недогадлива! В золоте вся.

* * *

Я список кораблей прочел до середины…