Виктор Гюго - Том 12. Стихотворения

В тени ветвей моих маркиза
Вела собою торг,
А ныне знает здесь Дениза
Простой любви восторг.

Конец оградам, рвам, заборам.
Присев на мягкий склон,
Сюзон ласкает персик взором,
Как Матюрен — Сюзон.

Есть у меня и развлеченья:
Веселой чередой
Повесы-ветра приключенья
Проходят предо мной.

А иногда, порой весенней,
Придет девчурка в сад.
Моей угрюмой, старой тени
Приятен детский взгляд.

На свете ничего светлее
И трогательней нет,
Чем чистой девочки в аллее
Неясный силуэт.

Она беседует с травою,
С цветами у ручья.
Беседе юности с весною
Внимаю тихо я.

Я вижу сев и прорастанье,
Я вижу жизнь в зерне
И тайну бракосочетанья
В глубокой тишине.

Я вижу под ночным покровом.
Как торжествует вновь
Над целомудрием суровым
Прекрасная любовь.

Я вижу пары, поцелуи,
Объятья без конца.
Желанием томятся струи,
У ветров есть сердца.

Природой это ликованье
Освящено навек:
Начало скрыто в окончанье,
И семя даст побег.

За мной ухаживает буря,
Поит дождя струя.
Росу полотнищем лазури
С листов стираю я.

Зима приносит сон глубокий,
Но лишь придет апрель,
Опять весны розовощекой
Я ощущаю хмель.

Я, вольный, стал своим в природе,
И мне сладка весна.
Для нас гармония в свободе,
Мой друг, заключена.

Под небом, дышащим отрадой,
Хочу, чтоб сгинул гнет,
Чтоб не стеснен был лес оградой
И королем — народ.

Чтоб райский сад, густой, прохладный,
Вновь распуститься мог,
Бутон земли рукой громадной
Слегка сжимает бог.

Исчез король, исчезла клика
Всех временных владык,
И бога — вечного владыку —
Я, наконец, постиг.

Он многолик, как мирозданье,
Он благ — и потому,
Даруя миру упованье,
Рассеивает тьму.

Исчезли касты. По дорожке
Червяк ползет ко мне.
Я равным стал и малой мошке
И солнцу в вышине.

Иллюминаций пышных боле
Не видно в тьме ночной.
Я ими жертвую без боли:
Мне нужен свет иной.

Пылали фейерверка знаки
На небе, и земля
Не бога видела во мраке,
А имя короля.

Перебегали по поляне
Слепящие огни.
От них стремглав спасались лани
И прятались в тени.

Свод неба, тихий и огромный,
Тонул во мгле всегда:
Фонариков на ветке темной
Пугается звезда.

Бенгальские лучи огнями
Пронзали глушь лесов,
Надменно затмевая пламя
Крестьянских очагов.

В те дни мы все — осины, вязы,
Суровые дубы —
Маркизов и ракет проказы
Сносили, как рабы.

Казалось, что в Версальском парке,
Гоня дремоту прочь,
Рубиново-сапфирный, яркий
Пожар гудит всю ночь.

Король, надменный и суровый,
Любил игру лучей,
А я в них видел блеск багровый
Костров, где жгут людей.

Неисчислимые ракеты
С шипением рвались.
Взлетали кверху самоцветы,
А пепел падал вниз.

Порою луч зелено-синий,
Внушая людям страх,
В честь короля, как хвост павлиний,
Сверкал на небесах.

Теперь ничто здесь не пылает,
Свечей и плошек нет, —
Как всем крестьянам, посылает
Мне только небо свет.

Под кров листвы, сквозной и темной,
Прийти ко мне не прочь
Созвездия толпою скромной
И блещущая ночь.

Я тень планеты неизвестной
Над головой ловлю;
Приветы страннице небесной
Шуршаньем веток шлю.

Мои окутывает ветки,
Мой одевает ствол
Не серный дым, густой и едкий,
А звездный ореол.

Мне молодость дарит свобода,
Я опьянен — и вот
В объятья приняла природа
Меня и небосвод.

Но все, что ныне уцелело
От века королей
В саду, где ослик бродит смело
В невинности своей, —

Зола былых иллюминаций,
Богини и божки,
Великолепных декораций
Картонные клочки,

Лежащие меж трав-крестьянок,
В пыли и без огней,
Осколки плошек-куртизанок,
Любимцев-фонарей,

Когда-то пестрых погремушек,
Поверженных столбов,
Ракет — сиятельных старушек,
Подсвечников-попов, —

Весь хлам в своей тупой гордыне
Глумится надо мной
За то, что снизошел я ныне
До дружбы со звездой.