Виктор Гофман - Любовь к далекой - поэзия, проза, письма, воспоминания

Морозная ночь. На окне бриллианты.
Мерцает и блещет их снежная грань.
Душистые волосы, шпильки и банты
И тело сквозь тонкую ткань,
Какое безумье, какая истома
К губам исступленным припасть,
И с них, как с волшебных краев водоема,
Принять безысходную страсть!
Всё глуше, протяжней и все погребальней
Метельный напев за окном.
А здесь, в этой душной, натопленной спальне,
Какое безумье вдвоем!
Там шумная вьюга, там песни метели,
Подобные пению труб.
А здесь на горячем, на трепетном теле —
Следы обезумевших губ!
Закрыты глаза, обессилено тело,
Сползли волоса на виски.
Но груди как прежде упруги и белы,
Как граненый опал их соски.
Не надо теперь никаких достижений,
Ни истин, ни целей, ни битв.
Вся жизнь в этом ритме безумных движений —
Ему исступленье молитв!
Пусть мир сотрясают снега и метели,
И громы архангельских труб.
Всё в этом горячем, порывистом теле
Открыто безумию губ.

О, девочка моя, твои слова так скрытны,
Но я в глазах твоих все тайны уловлю.
Я твой подвижный стан, прямой и беззащитный,
Так радостно-светло, так ласково люблю.

Когда к твоей руке я тихо прикасаюсь,
Заметила ли ты, — все переходит в сон?
Тобою я давно безмолвно восхищаюсь,
Девичеством твоим лучисто осенен.

Пока — молчали мы, но раз мы были рядом.
Ах, что-то и влекло, и отстраняло нас,
И долго я смотрел любующимся взглядом
В сиянье темное твоих лучистых глаз.

И вдруг твой взор поймал, так нежно заблестевший,
Как будто вся душа, дрожа, в него вошла,
Но вмиг смутилась ты, стыдливо покрасневши,
И вновь потухший взор поспешно отвела.

О, девочка моя, мы связаны тем взглядом,
Заметила ли ты, — все переходит в сон?
Я навсегда хочу с тобой остаться рядом,
Девичеством твоим лучисто осенен,

Сегодня вечером, когда наш знак прощальный —
Прикосновенье рук я ласково продлю,
О, девочка, пойми, что я душой печальной
Тебя и радостно, и ласково люблю.

О как мне жаль тебя и ласково, и нежно,
Как я люблю тебя, любуясь и грустя,
За все, что ждет тебя, за все, что неизбежно,
О, как мне жаль тебя, стыдливое дитя.

Что я скажу тебе, доверчивой и чистой,
В ответ на всю любовь, застенчивость и дрожь.
Как я скажу тебе, безгрешной и лучистой, —
И разве я могу? И разве ты поймешь?

Последних дум моих, дитя, ты не уловишь,
Полна ты светлых зорь, стыдливо полюбя,
О, если б знала ты, что ты себе готовишь,
Какой безмерный груз берешь ты на себя!

Зеркальная река. Лучистая полоска.
Дрожит прощальный луч, деревья золотя.
С своей затейливой и взрослою прической
Как ты мне нравишься, стыдливое дитя.

Как мне хотелось бы все то, что неизбежно,
Все то, что ждет тебя, заботливо отвлечь,
И в тихой радости и ласково, и нежно
Твой розовый расцвет лелеять и беречь.

В тебе есть что-то строгое, стыдливое и чистое,
Каких-то тайн нетронутых немая глубина.
И все-таки ты нежная, как будто вся лучистая.
Девическая строгость всегда, всегда нежна.

Когда со мною рядом ты и смотришь вопрошающе,
Глядишь так детски-пристально мне в душу, в глубину,
Перед тобою девственной, перед тобой незнающей
Я начинаю чувствовать безумную вину-

Задумчивые сосны суровы и безжизненны.
Плечом к плечу коснулись мы, и сладко быть вдвоем.
Но взгляд твой недоверчивый, но взгляд твой укоризненный
И быть с тобой мне кажется мучительным грехом.

Безжизненные сосны черны и тесно сдвинуты.
Повсюду сосны черные и больше ничего.
Ужели все прошедшее не может быть отринуто,
И все твое девичество не озарит его?

Прости меня за прошлое. Мне хочется прощения,
Лучисто-тихой радости, чтоб душу озарить,
И светлой непорочности, и светлого смущения…
Ты можешь, можешь, можешь, и ты должна простить.

Со взглядом детски-пристальным, ты — строгая и чистая, –
Но даже этой строгостью светло озарена,
Ты нежная, ты нежная, ты словно вся лучистая,
Девическая строгость всегда-всегда нежна.

Там в гостиной люди, – говорят и спорят,
Странно-возбужденны, как будто бы в бреду,
Тайной, темной власти ослепленно вторят,
Там в гостиной люди – я от них уйду.