Ирина Одоевцева - Собрание стихотворений

А парус белеет навек одинокий,
Скользя по волнам в байроническом сплине,
В пучине стихов, от шампанского синей.

И вот наконец приближаются сроки
И час расставанья рассветно-жестокий,
- Прощайте, прощайте, пора!

Прощайте, желаю Вам счастья!
Но разве так поздно? Нет, здравствуйте,
здрасьте!
Уже не сегодня, еще не вчера,
Еще далеко до утра! —

И значит, игра
Продолжается.

Банальнее банального,
Печальнее печального
Сознанье — жизнь прошла.

Ну что ж? Поговорим
О подвигах, о славе —
Троя, Рим.

Вот дни мои и все мои дела.
Как мало доброго. Как много зла.
Не то я делала, не так жила,
И ясно, что я лучше быть могла.

От одиночества и от усталости
Прилив горячей нежной жалости
К себе и прочим тварям на земле,
Как уголек, краснеющий в золе.

Печаль, похожая на вдохновенье,
И драгоценно каждое мгновенье,
Когда уже отсчитаны они —
На счетах звонких и магических —
Мои пустынные, торжественные дни.

Но раз в стихах лирических
Нельзя без точки зрения
И собственного мнения,
Я признаюсь — банальнее банального,
Сусальнее сусального
Мне кажется высокий этот тон
Раскаяния, просветленья
И старческого всепрощенья
Предпохоронный звон,
Полупоследний стон,
Благословляющее — «Ах!»

Нет, старость мудрая, прости,
С тобою мне не по пути
Ни в жизни ни в стихах
До самой смерти.

Ледяная луна в ледяной высоте
Озаряет озябшие вязы и клены,
И на снежной поляне четыре вороны,
Как чернильные пятна на белом листе.

Почему их четыре? Не три и не пять?
Почему мне опять ничего не понять?
Почему все меня до смешного тревожит
И ничто на земле успокоить не может?
Если б было ворон или пять или три,

Треугольник или пентагон
Без затей и затрат
Преудобно улегся бы в сон.
Но четыре вороны — вороний квадрат —
Никуда не уляжется он.

В черной душной ночи горят фонари,
Далеко до луны, далеко до зари,
Невозможно уснуть и немыслимо спать,
Оттого что ворон-то четыре,
А не три и не пять.

И кругами, кругами все шире и шире
Наплывает тоска обреченности.

Я говорю слова простые эти,
Сгорая откровенностью дотла:
Мне кажется, нельзя на свете
Счастливей быть, чем я была.

Весельем и волненьем ожиданья
Светился каждый новый день и час
Без сожалений, без воспоминаний,
Без лишних фраз
И без прикрас,
Все было для меня всегда как в первый раз.

Всегда ждала я торжества и чуда,
Волхвов,
Даров,
Двугорбого верблюда,
Луны, положенной на золотое блюдо
И, главное, читательской любви.

В городском саду,
В теплом свете дня,
Лирою скользит
Лебедь на пруду.

— Я сейчас приду,
Подожди меня.
Возле тучки той,
Как верблюд, горбатой.

Я сейчас приду,
Подожди меня
И побудь со мной
До заката.

Сон без начала и конца,
Сон в центре звездного кольца,
Сон, раскаленный добела.
В сияньи тонет голова,
Сияньем кружатся слова.

Из лука воина-стрельца
Летит крылатая стрела,
Летит и ранит Льва —
Льва или Солнце?

Стон львино-солнечной тоски,
Сон раскололся на куски.
Но нет. Сон цел.
Осколки сна, как голубки,
Влетают в круглое оконце
Высокой тесной голубятни.
И сон становится понятней,
Насквозь, как море, голубой,
И можно быть самой собой,
Пока я сплю, пока сон цел,
Пока божественный прицел
Стрелу приводит прямо в цель,
И Пана пьяная свирель
Тревожит легконогих нимф
(Пан здесь! О, встретиться бы с ним!),
И пенное морское чудище
Из скользких ритмов, хрупких рифм
Коралловый возводит риф,
Русалочий слагает миф.

Не с Паном, нет, не с пенным чудищем,
Не с человеком, не со зверем
Всем огорченьям, всем потерям
Наперекор,
Веду
Я с небом разговор
О будущем
В раю.