Ирина Одоевцева - Собрание стихотворений

… Звезда поет. Звезда зовет звезду.
«Вот счастие мое на тройке…»
Ни тройки, ни кабацкой стойки,
Ни прочей соловьиной лжи.
Ты пригвожден к больничной койке,
Так и лежи!

А рядом енчит старичок.
В загробность роковой скачок
Ему дается тяжело.
Ничто ему не помогло,
Проиграна его игра,
И он уже идет ко дну,
Крестом и розою увенчан.
И значит стало на одну
Жизнь опозоренную меньше.
Пора о ней забыть. Пора!
Как далеко до завтра… До вчера…

Таинственно белеют койки,
Как будто окна на Неву.
Мне странно, что такой я стойкий
И странно мне,
Что я еще живу,
И что не я, а старичок
В бессмертье совершил скачок
В нелепом сне.

Я не могу простить себе —
Хотя другим я все простила —
Что в гибельной твоей судьбе
Я ничего не изменила,
Ничем тебе не помогла,
От смерти не уберегла.
Все, что твоя душа просила,
Все то, что здесь она любила…
Я не сумела. Не смогла.

Как мало на земле тепла,
Как много холода — и зла!

Мне умирать, как будто, рано,
Хотя и жить не для чего.
Не для чего. Не для кого.
Вокруг — безбрежность океана
Отчаяния моего —
Отчаяния торжество.

И слезы — не вода и соль,
А вдовьи слезы — кровь и боль.
Мне очень страшно быть одной,
Еще страшнее быть с другими —
В круговращенье чепухи —
Страшнее. И невыносимей.

В прозрачной тишине ночной
Звенят чуть слышно те стихи,
Что ты пред смертью диктовал.
Отчаянья девятый вал.
Тьма.
И в беспамятство провал –
До завтрашнего дня.

Последнее траурное новоселье.
Мне хочется музыки, света, тепла,
И чтоб отражали кругом зеркала
Чужое веселье.
И в вазе хрустальной надежда цвела
Бессмертною розой, как прежде.

Смешно о веселье.
Грешно о надежде.
В холодной, пустой, богадельческой келье
Сварливая, старческая тишина
И нет ни покоя, ни сна,
И тянет тоскою из щелей окна,
Из сада, где дождь и промозглая слякоть.

Не надо, не надо!
Прошу вас не плакать.

Ни спора с судьбой. Ни укора.
Жара и усталость. Бреду
Одна вдоль чужого забора,
Одна, как повсюду на свете.

Закатные розы в саду,
На небе закатная роза
И те огорченья и эти
В победно-лучистом свете
Заката Апофеоза.

А ветер в асфальтном чаду
Вздыхает облаком сора: —
Все чисто для чистого взора
В земном и небесном аду.

Все было, было, бы.. Лото под лампой,
Старушки богаделки, старцы богадельцы —
От жизни старостью, как театральной рампой.
Вечернее лото — приятнейшее дельце
Пред тем как спать идти, с восьми до десяти.
Ведь «не для денег, а чтоб время провести»,
Как черти в дурачки у Пушкина играли.

Телевизьон трещит в полубезлюдном зале.
Я в комнате своей у лунного окна.
Дверь заперта на ключ. Одна, всегда одна
С тех пор, как умер ты — одна на целом свете.

Пора казалось бы и мне ожесточиться,
Стать язвой-сплетницей, подслеповатой, злой,
Лихой лотошницей, как богаделки эти.

Луна сквозь облаков полупрозрачный слой,
Как там, как над Невой, прелестно серебрится.
— Луна, далекий друг, сестра моя луна…

… Не то, что молодость спешит, летит стрелой
И падает стремглав подстреленною птицей,
А то, что молодость так бесконечно длится,
Когда давно она мне больше не нужна.

Неправда, неправда, что прошлое мило.
Оно как открытая жадно могила —
Мне страшно в него заглянуть.
- Забудем, забудьте, забудь!..

По синим волнам океанится парус,
Налейте вина и возьмите гитару,
Давайте о завтра мечтать.

Чтоб завтра казалось еще неизвестней,
Еще невозможней, тревожней, прелестней,
Чтоб завтра не стоило ждать.

О, спойте скорей «Лебединую песню»
И «Белой акации»
И «В том саду»,
Хоть встретились мы не в саду, а в аду,
В аду эмиграции.