Александр Кондратьев - Боги минувших времен - стихотворения

Злой осою ужаленный,
Ты лежишь недвижим.
И над трупом твоим
Звонко носятся жадные мухи.
Я стою опечаленный…
Громче войте, старухи!
Под напев их пронзительный
Соком пальмы омыт,
Львиной шкурой покрыт,
Облечен в яркоцветные ткани,
Жертва мести губительной,
Ты почил Хеабани.
В пасть пещеры отверстую,
В недра темной земли.
Для тебя отвели,
Под томящие флейты напевы,
Мы рабу розоперстую.
Нет прекраснее девы!
В честь тебя, о прославленный,
Ветви сосен горят.
Вот священный обряд
Древним старцем свершен под землею.
Вот он меч окровавленный
Вытирает травою…
В подземелье оставленный
С юной девой вдвоем,
Вечным скованный сном,
Ты протянешь усталые ноги,
От забвенья избавленный
Хеабани двурогий!

Сквозь кружево сосен виднеется море,
Сливаясь с эмалью небес голубой.
Деревья — в златисто-зелёном уборе;
Шумят их вершины, шепчась меж собой,
И вторит им издали мерный прибой.

Я на гору лезу, стучу по каменьям,
Цепляясь за корни, о ветви шурша,
Лишь птицы с их щебетом, свистом и пеньем
Меня здесь встречают… и жаждет душа
Излиться стихами, полна вдохновеньем…

Заливаясь, поют соловьи.
Отовсюду их щёлканье слышно,
И сирень, отцветая так пышно,
Стелет крестики наземь свои.

На дорожках — лиловый ковёр,
Вся окрестность цветами одета.
Надо мною немолкнущий хор
Звонких пчёл, в честь грядущего лета.

Покрыта земля прошлогоднею бурой листвою,
Весенняя зелень ещё мне не радует взоры.
Грустны обнаженные серо-пологие горы.
Стою у окна и к стеклу я приник головою.

Оторван от родины властно-жестокой судьбою,
От сонма друзей и от храмов искусства и знаний,
Далёко-далёко лечу я на крыльях мечтаний
В край солнечных сказок, незнаемый хмурой толпою.

Средь волн темно-синих, увенчанных гребнями пены,
Там высится остров, где зелень покрыла утесы,
Его увидав, изменяют бег судна матросы, —
Подальше от скал, где поёт, завлекая, сирена.

И чудится мне, что ко мне донеслись издалека
Звенящего пенья волшебно-призывные звуки
И голос знакомый — его не забыл я в разлуке
Среди испытаний над сердцем бессильного Рока.

Как сладостны песни, что голос тот пел мне когда-то!
Я жажду их слышать! И старых я жажду и новых.
Пусть мне не добраться до скал тех заветно-лиловых,
Но стих твой… Ужель и к стихам твоим нет мне возврата?

Сирена! Властна ты напевом пленительно-стройным
Меня и заочно дарить твоих сладостных песен…
Ах, если бы рукопись!.. Или лишь Грюнберг [65] Гринберг Роман Николаевич – издатель. да Гессен [66] Гессен Иосиф Владимирович – издатель, редактор.
Автографы Тэффи держать в своих лапах достойны?!

Тихая, мглисто-туманная,
Мать утомленной Земли,
Мною в подруги избранная,
Песни внемли.

Тайны храня обаяние,
Вся холодна и строга,
Бледное льешь ты сияние
Вниз на снега.

Скрыта фатой черносинею,
Знаю, колышится грудь.
Льется небесной пустынею
Млечный Твой путь.

Формы обвив безупречные,
Радует трепетный взор,
Брезжит сквозь ризы предвечные
Звездный убор…

Полон любовью безбрежною,
Жду я, когда с высоты
Зов Твой, с улыбкою нежною,
Бросишь мне Ты.

Нет, я не брат тебе, о Волос, бог скотов,
Бог племени рабов, покорно гнущих выи.
Варяжских витязей дружины боевые
Меня к вам принесли от дальних берегов.

И победили мы люд здешний и богов.
Все покорили мне удары громовые…
Богини ж здешних мест (им это не впервые)
Улыбки слали мне из вод, из облаков,

С полей и из лесов. Но этим я улыбкам
И взорам ласковым не верю с давних пор.
Для викингов-князей я тот же древний Тор,

В пернатый плащ одет и на подножье зыбком
Свинцово-темных туч стою неколебим…
Кто может быть из вас противником моим?!