Василий Жуковский: Том 2. Баллады, поэмы и повести

Один Варвик был чужд красам природы:
   Вотще в его глазах
Цветут леса, вияся блещут воды,
   И радость на лугах.

И устремить, трепещущий, не смеет
   Он взора на Авон:
Оттоль зефир во слух убийцы веет
   Эдвинов жалкий стон.

И в тишине безмолвной полуночи
   Все тот же слышен крик,
И чудятся блистающие очи
   И бледный, страшный лик.

Вотще Варвик с родных брегов уходит —
   Приюта в мире нет:
Страшилищем ужасным совесть бродит
   Везде за ним вослед.

И он пришел опять в свою обитель:
   А сладостный покой,
И бедности веселый посетитель,
   В дому его чужой.

Часы стоят, окованы тоскою;
   А месяцы бегут…
Бегут — и день убийства за собою
   Невидимо несут.

Он наступил; со страхом провожает
   Варвик ночную тень:
Дрожи! (ему глас совести вещает)
   Эдвинов смертный день!

Ужасный день: от молний небо блещет;
   Отвсюду вихрей стон;
Дождь ливмя льет; волнами, с воем плещет
   Разлившийся Авон.

Вотще Варвик, среди веселий шума,
   Цеди́т в бокал вино:
С ним за столом садится рядом Дума, —
   Питье отравлено́.

Тоскующий и грозный призрак бродит
   В толпе его гостей;
Везде пред ним: с лица его не сводит
   Пронзительных очей.

И день угас, Варвик спешит на ложе…
   Но и в тиши ночной,
И на одре уединенном то же;
   Там сон, а не покой.

И мнит он зреть пришельца из могилы,
   Тень брата пред собой;
В чертах болезнь, лик бледный, взор унылый
   И голос гробовой.

Таков он был, когда встречал кончину;
   И тот же слышен глас,
Каким молил он быть отцом Эдвину
   Варвика в смертный час:

«Варвик, Варвик, свершил ли данно слово?
   Исполнен ли обет?
Варвик, Варвик, возмездие готово;
   Готов ли твой ответ?»

Воспрянул он — глас смолкнул — разъяренно
   Один во мгле ночной
Ревел Авон, — но для души смятенной
   Был сладок бури вой.

Но вдруг — и въявь средь шума и волненья
   Раздался смутный крик:
«Спеши, Варвик, спастись от потопленья;
   Беги, беги, Варвик!»

И к берегу он мчится — под стеною
   Уже Авон кипит;
Глухая ночь; одето небо мглою;
   И месяц в тучах скрыт.

И молит он с подъятыми руками:
   «Спаси, спаси, творец!»
И вдруг — мелькнул челнок между волнами;
   И в челноке пловец.

Варвик зовет, Варвик манит рукою —
   Не внемля шума волн,
Пловец сидит спокойно над кормою
   И правит к брегу челн.

И с трепетом Варвик в челнок садится —
   Стрелой помчался он…
Молчит пловец… молчит Варвик… вот, мнится,
   Им слышен тяжкий стон.

На спутника уставил кормщик очи:
   «Не слышался ли крик?» —
«Нет; просвистал в твой парус ветер ночи, —
   Смутясь, сказал Варвик. —

Правь, кормщик, правь, не скоро челн домчится,
   Гроза со всех сторон».
Умолкнули… плывут… вот снова, мнится,
   Им слышен тяжкий стон.

«Младенца крик! Он борется с волною;
   На помощь он зовет!» —
«Правь, кормщик, правь, река покрыта мглою,
   Кто там его найдет?»

«Варвик, Варвик, час смертный зреть ужасно;
   Ужасно умирать;
Варвик, Варвик, младенцу ли напрасно
   Тебя на помощь звать?

Во мгле ночной он бьется меж водами;
   Облит он хладом волн;
Еще его не видим мы очами;
   Но он… наш видит челн!»

И снова крик слабеющий, дрожащий,
   И близко челнока…
Вдруг в высоте рог месяца блестящий
   Прорезал облака;

И с яркими слиялася лучами,
   Как дым прозрачный, мгла,
Зрят на скале дитя между волнами;
   И тонет уж скала.

Пловец гребет; челнок летит стрелою;
   В смятении Варвик;
И озарен младенца лик луною;
   И страшно бледен лик.

Варвик дрожит — и руку, страха полный,
   К младенцу протянул —
И со скалы спрыгнул младенец в волны
   К его руке прильнул.

И вмиг… дитя, челнок, пловец незримы;
   В руках его мертвец:
Эдвинов труп, холодный, недвижимый,
   Тяжелый, как свинец.

Утихло все — и небеса и волны:
   Исчез в водах Варвик;
Лишь слышали одни брега безмолвны
   Убийцы страшный крик.