Джакомо Леопарди - Стихотворения

Стишок свой. И небес Голубизна над той горой на юге Растет; все очищается в округе, И светлой кажется река в долине. В сердцах опять веселье; там и тут

Шум слышен снова; все

Взялись за прежний труд. Ремесленник с работою в руках У двери появляется - взглянуть

На небо; погодя Выходит женщина с ведром к потоку

Недавнего дождя. Торговец травами - переходя С тропинки на соседнюю - опять, Как прежде, принимается кричать. Вернувшегося солнца луч принес Холмам улыбку и усадьбам. Окна И двери можно в доме распахнуть:

Я издали услышал Звон бубенцов с дороги, скрип колес Повозки, что опять пустилась в путь.

В сердцах веселье вновь.

В какое из мгновений

Бывает жизнь отрадней, вдохновенней? Когда еще такая же любовь К трудам своим людьми овладевает? Толкает к новым? К прежним возвращает? Когда еще их беды не тревожат?

Дитя боязни - радость;

Веселье тщетное Плод страха миновавшего, когда

Смерть угрожала тем,

Кому ужасна жизнь;

Когда, безмерно мучим,

Оборван, бледен, нем, Перед препятствием могучим

Людской сдавался род На милость молниям, ветрам и тучам.

О благосклонная природа, вот

Дары и наслажденья,

Что ты готовишь смертным,

Нам наслажденье нынче

Преодолеть мученье; Ты щедро сеешь муки, а страданье

Само восходит. Радость, Из ужаса родившаяся чудом,Уже большая прибыль. Род людской, Любезный тем, для коих смерти нет!

Ты счастлив даже лишку,

Коль дали передышку

Средь горя; и блажен, Коль смерть тебя от всех врачует бед.

XXV

СУББОТА В ДЕРЕВНЕ

Охапку трав на плечи взгромоздив, Проходит девочка в лучах заката, И несколько фиалок и гвоздик

В ее руке зажато, Чтоб завтра, в праздник, в поясе их спрятать,

И в волосы воткнуть, И грудь украсить, по обыкновенью. Ступень одолевая за ступенью, Старушка с прялкой ветхою своей Спешит к соседкам, что уселись кругом, Порассказать о лучших временах, Когда она на праздник наряжалась

И шла плясать к подругам Под вечер, в те прекраснейшие годы Над старостью смеясь и над недугом. Уже просторы воздуха темны, Вновь небо сине, вновь ложатся тени

От кровель и холмов Под бледным светом молодой луны.

И вот уже звонят

И наступает праздник.

Как будто с этим звуком

Вновь в сердце сил излишек.

Веселый шум и гам

Несет гурьба мальчишек,

Мелькая тут и там

По площади селенья. Меж тем, насвистывая, земледелец

В мечтах о наступленье Дня отдыха - за скудный стол садится. Когда ж погаснут все огни вокруг

И смолкнет всякий звук, Услышу я, как трудится столяр, Он что-то пилит, молотком стучит, Усердствует; он запер мастерскую

И засветил фонарь,

Чтоб кончить все к рассвету. Вот этот день, желаннейший в седмице,Больших надежд и радостных причуд;

С собою завтра принесут Часы тоску и грусть; и в мыслях каждый К работе повседневной возвратится.

Неугомонный мальчик,

В своем цветенье юном С днем, радости исполненным, ты схож.

Блестящим, чистым сплошь, Грядущей жизни праздничным кануном. Им наслаждайся нынче, мой проказник:

Ты чудом опьянен. Теперь - молчок; пусть (хоть и медлит он) Тебе не будет в тягость этот праздник.

XXVI

НЕОТВЯЗНАЯ МЫСЛЬ

Властительница сладостная дум, До глубины пленившая мой ум;

Ужасный дар небес,

Но милый мне; подруга

Моих унылых дней Все та же мысль - я неразлучен с ней.

Кто не сказал о тайной

Твоей природе? Власти

Ее кто не узнал? Но, всякий раз в плену у этой страсти, О ней вещает нам людской язык И ново то, к чему давно привык.

Ты дух мой посетила,

Когда пришел твой срок,

И стал он одинок! Как блеском молний, мыслями другими Лишь миг бываешь ты освещена;

Стоишь огромной башней

Ты над пустынной пашней

Моей души - одна.

Чем стали без тебя

Земные все дела И вся земная жизнь в моих глазах!

Знакомцев праздный круг

Лишь повод для досады.

Мне больше не мила Тщета надежд на тщетные услады, Коль их сравнить с той радостью небесной,

Что ты мне принесла!

Как от скалистых гор

Угрюмых Апеннин К улыбкам вдалеке полей зеленых Сейчас же странник обращает взор,

Так быстро я от света

Жестокого, сухого, Как в плодоносный сад, к тебе иду, Чтоб чувства расцветали в том саду.

Мне кажется почти невероятным,

Что без тебя я нес Несчастной жизни, злого мира бремя Столь долгое, столь тягостное время;

И не могу понять,

Как жил другим желаньем, Несвойственным тебе, другим дыханьем.

С тех пор как я впервые На опыте узнал, что значит жизнь, Страх смерти грудь мою не сжал ни разу. И то мне ныне кажется игрой, Что славит неразумный мир порой, Чего всегда трепещет и боится