Игорь Северянин - Том 2. Поэзоантракт

Но не знать им восторга в их гнездах,
А несчастья — того и глядишь:
Ведь кузнечик изящен, как воздух,
А летучая мышь — только мышь.

Где-то на черешнях,
Там, в краях нездешних,
Распевают птицы
Но не так, как тут.
Грезят в сферах вышних
На румяных вишнях,
Грезят небылицы,
Радужно поют.

  А у нас, где север
  Пожинает клевер,
  Нет ни ярких вишен,
  Ни веселых птиц.
  Все повито дымкой,
  Грустью-невидимкой,
  Грезы зов не слышен
  В сумраке темниц.

Скончался твой крошка, твой умный ребенок!
  Ты плачешь, ты полон тоской…
Он был твоя гордость от детских пеленок,
  В Раю — его духу покой!..

О, я понимаю! о, я понимаю!
  Все в жизни ты с ним потерял.
Страдалец мой! брат мой! тебе я внимаю…
  За что тебя Бог покарал?

Судить ли нам Бога?… С улыбкой востока
  Пой гимны в простор голубой!
Но это жестоко! но это жестоко!
  И плачу я вместе с тобой!..

На канале, у перил,
Чей-то голос говорил:
  «Погоди.
  Ты один, и я одна…
  Я на что-нибудь годна…
  Погляди,
Разве я какой урод?
У меня и нос, и рот —
  Все, как след.
  Для тебя я не конфуз…
  Я умею… Я гожусь…
  Хочешь?…» — «Нет».
«Отчего же? — оскорблен,
Голос молит. — Ты влюблен?
  Не подлец?
  Не обманывал ее?
  У нее дитя твое?
  Ты — отец?»
«Никого я не люблю
И тебя я не куплю: _
  Пуст карман».
  «О, дозволь, дитя, дозволь
  Предложить тебе хлеб-соль
  За обман…
Ты душой наивно-свеж,
А таких найти нам где ж?
  В эту ночь
Мне отдай кусок души
И пади, и согреши,
Заменить мне разреши
  Мать и дочь…»

Повеяло фиалками,
И ландыши сквозь сон
Под грешными русалками
Вернули чистый звон.

  Так сердце шлет из плена весть
  Другому сердцу весть,
  Когда затихнет ненависть
  К тому, кто рушил честь.

Тебе не понравится сказка моя,
Но сказок иных я не знаю.
Она голубая и ласковая,
Ее посвящаю Синаю.

Вспомянь: «Не убий!» — и, накаливая
Святые слова в сердце мерзлом,
Люби и прощай, вся эмалевая,
В злом мире, еще до сих пор злом…

Ты сказки ждала, а не заповеди,
Но заповедь — что? и что — сказка?
Воскресни и жизнью врага победи…
Совет мой тебе не указка!..

Я спать не мог… Дурман болотных музык
Кружил мечту, пугая и пьяня.
Бледнела ночь. И месяц — хил и узок —
Сребрил змею, прильнувшую у пня.

Металась мышь воздушная стеня,
И доносились вопли трясогузок.
Блуждал туман, как бред больной земли.
Его вдыхал исчадье мрака — филин.

А мой челнок приткнулся на мели,
И — как и я — был жутью обессилен.
Пылал костер вдали, как адский факел,

И — сном цветов! — проснулся светлячок,
Весь — греза их, их тайных дум зрачок.
Не мог я спать, — я вздрагивал и плакал.

Тайные чувства — мне душу теребили,
Грезы порхали — в аду ли? на небе ли?

  Влилась ты в сердце, как в море река.

Нет здесь нежданного, нет здесь случайного!..
Полон я помысла необычайного.

  Ты — вне пространства близка!

Я люблю тебя, люблю тебя, люблю я!
Будь жива, ты поняла бы, как люблю.
О, не надо мне ни клятв, ни поцелуя,
Как не надо влаги сочному стеблю.

Я смотрю тебе в глазенки, их милуя.
Я молюсь тебе, — молюсь, но не молю.
Я люблю тебя, люблю тебя, люблю я!
Ты не знаешь обо мне, но я люблю!..

Как нам не пить, когда в вине — забвенье,
И гордый мир, и бодрость, и мечты…
Вино, вино! ты — символ вдохновенья,
Аэростат от вздорной суеты.