Борис Божнев - Элегия эллическая. Избранные стихотворения

(«И с омерзением приемлю…»)

Однако ни нарочитый цинизм, ни нигилизм не исчерпывали сложный и противоречивый художественный мир поэта, лирический герой которого был способен и на самоотверженный подвиг сострадания и служения людям («Старик! Тебе не тяжело мешки…», «Я на соломину чужого глаза…»), на бескорыстное восхищение хрупкой красотой природы и искусства («В четвертом этаже играют Баха…»), и на возвышенно-целомудренную любовь («В твоих объятьях можно умереть…», «Катушка ниток – шелковая бочка…», «Одни и те же каменного улья…»), и на искреннее покаяние и молитвенное просветление («Чтоб стать ребенком, встану в темный угол…»).

В самых проникновенных вещах Божнева (далекого и от «патологии», и от «цельности неприятия мира», приписываемых ему некоторыми критиками — тем же Г.Струве!) выражена вера в «мудрый и простой чертеж» божественного создания и всепобеждающую силу любви.

Следующий лирический сборник Божнева «Фонтан» (Париж, 1927), состоящий из восемнадцати восьмистиший, подтвердил его репутацию «самого опытного и взыскательного» (Г.Адамович) среди молодых парижских поэтов. Книга «ознаменовала собою поворот поэта в сторону «неоклассицизма» и заставила современников возвести литературную генеалогию Божнева к метафизической линии в русской лирике XIX века, к Баратынскому и Тютчеву, воспринятым поверх и независимо от посредничества символистов и акмеистов» [8] 8. Флейшман Л. О Борисе Божневе // Божнев Б. Собрание стихотворений… Т. 1. С. 12. . По сути сборник представлял собою единый лирический цикл со сквозным образом фонтана, символизирующим «закованно-свободную» красоту человеческого духа и вечный круговорот бытия (образ, восходящий к стихотворению Ф.И.Тютчева «Фонтан»). В целом книга вызвала положительную реакцию эмигрантских критиков, отметивших «внимательную собранность» поэта, добившегося «необычной сдержанности» и «содержательности стиха <���…> путем искусного подбора многозначительных образов и слов» [9] Слоним М. Молодые писатели за рубежом // Воля России. 1929. №10/11. С. 111. . Высоко оценил «Фонтан» даже такой строгий и придирчивый критик, как В.Сирин (В.В.Набоков): «В его [Божнева] стихах есть и мысль, и пение, и цельность. Некоторая извилистая неправильность фразы в ином восьмистишии создает своеобразное очарование, как бы передавая музыкально-воздушные повороты воды <���…>. О недостатках не хочется писать – столь усладительны эти стихи…» [10] Сирин В. Рец.: «Фонтан» // Руль. 1928. 23 мая. № 2275. С. 4.

Тем не менее Божнев не избежал упреков в излишнем увлечении «словесной и образной игрой, порою убивающей <���…> «поэтическую непосредственность» его стихотворений (мнение, высказанное М. Слонимом), в стремлении «блеснуть техникой за счет вкуса и меры» [11] Терапиано Ю. Рец.: «Фонтан» // Новый корабль. 1928. № 3. С. 64. . Некоторые рецензенты, считавшие, что в основу поэтического мировоззрения Божнева легло «сальерическое начало» (А.Леонидов) [12] Леонидов А. Рец.: «Фонтан» // Воля России. 1928. № 6. С. 124. , обвиняя поэта в холодности и рассудочности. Например, в рецензии А. Бахраха читаем следующее: «Порой в формальной вылощенности божневских стихов есть нечто преувеличенное, холодок, от которого его восьмистишии слегка отдают бездушием» [13] Бахрах А. Рец.: «Фонтан» // Дни. 1928. 5 февраля. С. 4. .

С теми же обвинениями подошли критики и к следующей книге Божнева, поэме «Silentium Sociologicum» (Париж. 1936), в центре которой стояла «проблема молчания и высказывания в искусстве» (М.Цетлин) [14] Цетлин М. Новые сборники стихов // Современные записки. 1937. № 63. С. 407. . По мнению Г.Адамовича, в ней «царит <���…> невнятица, вызванная нагромождением слишком многозначительных слов, непрерывным напряжением тона, отсутствием теней, отсутствием свободы и простоты» [15] Адамович Г. Рец.: «Silentium Sociologicum» // Последние новости. 1936. 13 февраля. С. 2. Возможно, на отрицательную оценку поэмы повлиял популярный среди монпарнасцев божневский каламбур, задевавший гомосексуальную ориентацию Георгии Викторовича: «Георгий Адамович довольствуется малым, тем малым, который работает в соседнем бистро». . Поэма была забракована и ведущим критиком парижской газеты «Возрождение» Ю.Мандельштамом: «Поэму нельзя назвать удачей: от Божнева можно бы ожидать большего. Свое переживание он засушил и явно снизил. Построение поэмы — чисто головное, почти публицистическое» [16] Мандельштам Ю. Рец.: «Silentium Sociologicum» // Возрождение. 1936. 13 февраля. С. 4. . Это мнение разделил и Ю. Терапиано, пренебрежительно назвавший «Silentium Sociologicum» «умствованием, изложенным в стихах», «почти что публицистической статьей на заданную тему» и выразивший мнение о том, что «Божневу сказать нечего» [17] Терапиано Ю. О новых книгах стихов // Круг. 1937. Кн. 2. С. 169. .