Уильям Вордсворт - Избранная лирика

Вьюнок сквозь ветви тащится наверх,
Блестит на солнце паутина.
Что с Человеком сделал Человек,
Какая жалкая картина!

Птиц суетливых весел каждый вздох
И каждый писк благополучен.
А человек унижен и жесток,
И безнадежностью измучен.

И каждый к солнцу рвущийся побег
Берет свое неукротимо!
Что с Человеком сделал Человек,
Какая жалкая картина…

Чей это голос? Шёпот сердца,
Перечисляющий друзей
Давно ушедших. Вот и Ей
Настала очередь погреться
Из мерзлоты небытия.
От жаркой ласки снова таять
Седому снегу. Я тебя
Благодарю, Царица-Память.
Не лик любимой, а всего лишь
Златые локоны берёз…
Бессмертна радость среди грёз.
Не приходи, былая горечь.

MILTON! thou shouldst be living at this hour:

Ах, Милтон, что за время ныне!
Не Англия, а затхлый пруд.
Алтарь и меч, очаг и книги,
Монарший двор и сельский труд —
Во всём была когда-то доблесть.
И вот она сошла на нет.
Приди, наш символ, наша совесть,
Подай отеческий совет.
Исполнен праведного гнева
Среди неправедных пиров,
Ты был — Звезда; высок, как Небо;
Как Море синее — суров.
Дай бог и нам такую нить,
Такую преданность Отчизне —
Твою возвышенность хранить
Среди быстротекущей жизни.

Она жила среди дорог
Намеченных едва,
Там, где ручей ворчливо строг
И стелется трава.
И вслед за мудростью старух
Я мог бы повторить:
В ней было нечего хвалить
И мало что любить.

Фиалка крохотная на
Камнях, где мягкий мох.
Звезда вечерняя — она
Одна среди дорог.
Как тихо жизнь она жила,
Как тихо умерла,
Как мало радости с собой
В могилу унесла.

Ethereal minstrel! pilgrim of the sky!

Эфирный бард, небесный пилигрим!
Презрел ли ты забот обитель — землю?
Забыл ли ты свой дом в траве росистой?
Или пока ты плещешь, голосистый,
Твои глаза и сердце — там, внизу?
Одни и те же крылья лепят песню
В траве росистой и на небесах.

Оставь садовый сумрак соловью!
Тебе довольно солнечного света.
Вот образец для мудрого поэта:
Пой в небесах, люби свою семью.

Бьет восемь. Мартовская ночь
Светла. Луна плывет вверху
Среди небесной синевы.
Печальный, долгий крик совы
Звучит в неведомой дали:
У-ху, у-ху, у-ху, у-ху!

Что, Бетти Фой, стряслось? Тебя
Как будто лихорадка бьет!
Зачем в терзанье ты таком?
И почему сидит верхом
Твой бедный мальчик-идиот?

Под безмятежною луной
Ты ошалела от хлопот.
Что проку в этом, Бетти Фой?
Зачем в седло посажен твой
Любимый мальчик-идиот?

Скорей сними его с коня,
Чтоб не случилась с ним беда!
Урчит он — весело ему,
Но, Бетти, парню ни к чему
Подпруга, стремя и узда.
Весь мир сказал бы: что за вздор!
Одумайся, ведь ночь вокруг!
Но разве Бетти Фой не мать?
Когда б ей все предугадать —
Ее был с ног свалил испуг.
Что ж гонит в дверь ее теперь?
Соседка Сьюзен Гейл больна.
Ей, старой, жить одной невмочь,
Ей очень плохо в эту ночь,
И стонет жалобно она.
От них жилища за версту.
А Сьюзен Гейл слегла совсем.
И никого вблизи их нет,
Кто б им хороший дал совет,
Чем ей помочь, утешить чем.
И мужа Бетти дома нет —
С неделю, несколько уж дней
Он в дальней роще рубит лес.
Кто ж к старой Сьюзен интерес
Проявит, сжалится над ней?