Михаил Кузмин - Стихотворения

Еще нежней, еще прелестней
Пропел апрель: проснись, воскресни
От сонной, косной суеты!
Сегодня снова вспомнишь ты
Забытые зимою песни.

Горе́ сердца́! — гудят, как пчелы,
Колокола, и звон веселый
Звучит для всех: «Христос воскрес!»
— Воистину! — весенний лес
Вздохнет, а с ним поля и села.

Родник забил в душе смущенной, —
И радостный, и обновленный,
Тебе, Господь, Твое отдам!
И, внове созданный Адам,
Смотрю я в солнце, умиленный.

Такие дни — счастливейшие даты.
Последний холод, первое тепло.
Смотрю не через пыльное стекло:
Собаки лают, учатся солдаты.

Как хлопья закоптелой, бурой ваты,
Буграми снег, а с крыш давно стекло,
Но почему так празднично светло?
Или весны не видел никогда ты?

Весну я знаю и любил немало,
Немало прошумело вешних вод,
Но сердце сонное не понимало.

Теперь во мне проснулось все — и вот
Впервые кровь бежит по сети вен,
Впервые день весны благословен!

Просохшая земля! Прижаться к ней,
Бессолнечную смену мертвых дней
Ясней позабывать и холодней!

О, твердая земля, родная мать!
Научишь мудро, просто понимать.
Отвыкнет бедная душа хромать.

Как сладок дух проснувшейся травы,
Как старые ручьи опять новы,
Какой покой с высокой синевы!

Раскиньтесь, руки, по земле крестом!
Подумать: в этом мире, в мире том
Спасемся мы Воскреснувшим Христом!

Кто грудь земли слезами оросил,
Кто мать свою о помощи просил,
Исполнится неистощимых сил.

Как матадоры красным глаз щекочут,
Уж рощи кумачами замахали,
А солнце-бык на них глядеть не хочет:
Его глаза осенние устали.

Он медленно ползет на небо выше,
Рогами в пруд уставился он синий
И безразлично, как конек на крыше,
Глядит на белый и нежданный иней.

Теленком скоро, сосунком он будет,
На зимней, чуть зелененькой лужайке,
Пока к яренью снова не разбудит
Апрельская рука весны-хозяйки.

В такую ночь, как паутина,
Всю синь небесного павлина
Заткали звездные пути.
На башне полночь без пяти,
И спит росистая долина.

Курится круглая куртина.
Как сладко цепь любви нести,
Как сладко сеть любви плести
В такую ночь!

Чуть-чуть приподнята гардина,
Звенит в беседке мандолина…
О песни вздох, лети, лети!
Тебе булавки не найти,
О маленькая Барберина,
В такую ночь!

Пропало славы обветшалой
Воспоминанье навсегда.
Скользнут в веках звездою шалой
И наши годы, господа.
Где бабушкиных роб шуршанье,
Где мелкий дребезг нежных шпор
И на глазах у всех свиданье,
Другим невнятный разговор?
Простой и медленной прогулкой
В саду уж не проходит царь,
Не гонит крепость пушкой гулкой
Всех франтов к устрицам, как встарь.
Лишь у Крылова дремлют бонны,
Ребячий вьется к небу крик,
Да липы так же благовонны,
И дуб по-прежнему велик.
Демократической толпою
Нарушен статуй странный сон,
Но небо светится весною,
А теплый ветер — тот же он!
Ты Сам устроил так, о Боже,
Что сердце (так слабо оно)
Под пиджаками бьется то же,
Что под камзолами давно.
И, весь проспект большой аллеи
Вымеривая в сотый раз,
Вдруг остановишься, краснея,
При выстреле прохожих глаз.
Но кто же знает точный час
Для вас, Амура-чародея
Всегда нежданные затеи?

Какая новая любовь и нежность
Принесена с серебряных высот!
Лазурная, святая безмятежность,
Небесных пчел медвяный, легкий сот!

Фонтан Верлена, лунная поляна
И злость жертвенных открытых роз,
А в нежных, прерывающихся piano
Звенит полет классических стрекоз.

Пусть говорит нам о сиамских девах,
Далеких стран пленяет красота, —
В раздробленных, чуть зыблемых напевах
Слышна твоя, о Моцарт, простота.

И легкая, восторженная Муза,
Готовя нежно лепестки венца,
Старинного приветствует француза
И небывалой нежности творца!