Луис Камоэнс - Лузиады. Сонеты

Европа португальцев не видала.

Пускай на нас взирают без ухмылки.

А вы совета у людей бывалых

Просите чаще: самый светлый разум

Пред опытом смириться может сразу.

153

Когда-то Формион самовлюбленный 717

Надумал рассуждать пред Ганнибалом

О воинских приемах и законах

И этим насмешил его немало.

Вам, государь, мужей своих ученых

Расспрашивать о битвах не пристало.

Коль впрямь вы полководцем стать хотите,

То сами в бой полки свои ведите.

154

Но что же я, убогий и безвестный,

К вам ныне дерзкий голос обращаю?

Наукой увлекался я чудесной,

Благих искусств законы почитаю,

И опыт жизни горестной и честной

Вам, государь мой, ныне предлагаю,

Не каждый под родными небесами

Отмечен столь высокими дарами.

155

Коль надо, сжав булат в руке привычной,

Я вам пойду служить на поле брани

Иль в песнях сладкозвучных, необычных

Увековечу славные деянья.

Я, возлюбя отчизну безгранично,

От вас надеюсь получить признанье.

И если небо в час святой и чудный

Вас вдохновит на подвиг многотрудный, —

156

Чтоб вы, подобно яростной Медузе,

Нагнали страх на гордого Атланта 718

И, появясь в полях близ Ампелузы,

Поколебали б стены Таруданта, 719

Я призову свою благую музу,

Чтоб вас воспеть с искусством и талантом.

Раз Александр в вас новый воскресает, 720

Пусть зависти к Ахиллу он не знает.

Порой судьба надежду мне дает,

Что скоро буду я утешен ею,

И я при этой мысли так пьянею,

Что все во мне и пляшет и поет.

Я слышу музы радостный полет,

Но тут любовь, боясь, что я прозрею,

Придумывает новую затею

И муку вновь, как слепоту, мне шлет.

Вы, горькой обреченные заботе!

Рабы любви, когда вы здесь прочтете

Все тайное, что вверил я стихам, —

Рассказ правдивый о печальной были,

О, если вы подобно мне любили,

Как много скажет эта книга вам!

Возьми, о лира, самый нежный лад,

Пускай восславит страсть мой стих певучий,

Пусть эти строфы, полные созвучий,

Остывшие сердца воспламенят;

И, чтоб любовь разила всех подряд,

Перескажи подробно каждый случай

Отваги робкой, холодности жгучей

Блаженных мук и горестных услад.

Лишь об одном я умолчу, сеньора, —

О Вашем взгляде: перед ним немею

И тут же забываю все слова.

Сиянье Ваших глаз и ясность взора

Достойны строк, для коих не имею

Способностей, познаний, мастерства.

Когда, дымясь, вода воспламенится,

И станет свет подобен темноте,

И небеса исчезнут в высоте,

И выше звезд земля распространится,

Когда любовь рассудку подчинится,

И все и вся придет к одной черте,

Тогда, быть может, вашей красоте,

Остывший, перестану я молиться.

Но в мире все идет без перемен,

Каким возник, таким он остается,

Так нужно ль вам, чтобы мой жар угас?

Моя надежда, мой прекрасный плен,

Пускай душа погибнет иль спасется,

Но только взор пусть вечно видит вас.

Амур вписал мне в сердце женский лик,

В нем искрами сама душа блистала,

И таяла нетронутость кристалла,

Что на снегах средь алых роз возник.

Мой взор, еще не смевший ни на миг

Взглянуть на ту, кто вдруг ему предстала, —

Чтоб сразу боль нежней и легче стала,

Покрылся влагой — слез живой родник.

Амур клянется: благосклонность дамы

Рождает наше чувство, и тогда мы

Безумствуем, тоскуем, верим ей.

Один лишь миг — и чуть любовь нагрянет,

Сочувствия слеза внезапно станет

Слезою счастья до скончанья дней.

Неужто я неровня вам, и мне

Всю жизнь страдать придётся терпеливо?

Но кто достоин вас? Такое диво,

Пожалуй, встретишь разве что во сне.

К тому же, раз я заслужил вполне

Всё то, чего прошу, несправедливо

За щедрость чувств и высоту порыва,

Скупясь, по низкой воздавать цене.

Награда причитается без спора

Тому, кто вынес столько горьких мук

И столько ради вас стерпел позора,

А вы достоинств ищете — коль скоро

Отсутствуют они у ваших слуг,

Влюбитесь в самое себя, сеньора!

Заря во взгляде Вашем зажжена:

Он проникает в сердце, зренье раня.

Увидеть Вас и не ослепнуть — дани

Законно Вам не уплатить сполна.

Пусть это справедливая цена,

Она мне недоступна, — как в дурмане

Любя Вас, я дошел до низшей грани,

И жизнь и душу вычерпав до дна.