Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

Брови — до неба.
Косы — до талии.
Вот мы какую
Видели в Таллине!

Голос звучит
Вызывающе тонко:
— Звать меня ВИрве.
— А кто вы?
— Эстонка!

— Вирве?
— А что значит Вирве?
— Сравненье.
Это по-русски —
Рябь и волненье.

С моря ко мне
Мое имя летело,
Ветром морским
В колыбели задело.

Всем городам
Изменю ради Таллина!
Я в этот город
Всем сердцем влюблен…

Брови — до неба,
Косы — до талии,
А красота
До сикстинских мадонн!

Гроза за Даугавою
Клинки свои втыкает.
Она гремит по гравию
И смелых окликает.

На небе туча — занавес,
Бурлят бугры, буруны.
Садись за весла, Саулит,
Греби на берег, Бруно!

На нас волна-волчица
Сердито зубы скалит.
О, как бы не проститься
С женой любимой Скайдрит!

Ревет река неистово,
Но — богатырь у весел!
Он волосы волнистые
На лоб небрежно бросил.

Гребет! И волны колются
И падают с наклоном.
Он с Даугавой борется
И с богом Посейдоном!

Железные уключины
Пищат и стонут нежно.
Они давно приучены
К суровости мятежной.

Река — ее величество,
Вода — сплошные ямы.
Ну что, поэт лирический,
Поди забыл про ямбы?

Улыбка намечается
В лице его серьезном.
Такие не отчаются
Перед редутом грозным!

Звериным, рысьим выгибом
Волна волну торопит.
Мы выплывем, мы выгребем,
Река нас не утопит!

Вычегодская мадонна,
Шея — белые снега.
К ухажерам непреклонна,
К темным личностям строга.

Платье греющего цвета
И рисуночек рябой.
Будто вся она одета
Летней радугой-дугой.

— Мне на речку мамой велено! —
Говорит она смеясь.
А под бровью, как под берегом,
Ходит глаз, как ярый язь.

Вот она выходит к Вычегде,
Вся как стройное весло,
Осторожно ставит ичиги,
Чтобы в речку не снесло.

Ставит ноженьку на камушек,
На белый, что яйцо,
Из корзины вынимает
Голубое бельецо.

Бьет вальком по синей юбке,
Раз и два и три раза.
А за ней следят из рубки
Капитанские глаза.

— Ах, заметьте! Ах, страдаю!
От любовных гибну мук.
Я с собой не совладаю,
Выпадает руль из рук!

Снизошла она, взглянула
На того, кто кудреват.
Сто ресниц, сто стрел Амура
В капитана вдруг летят!

— Слышать это мне нелестно,
Если вы из-за любви,
Из-за личных интересов
Так рискуете людьми!

Бровь кокетливо ломает
И, прелестнейшая лань,
Энергично выжимает
Чисто вымытую ткань.

А из рубки обалдело
Капитан речной глядит
И гудком, совсем не к делу,
Вдоль по Вычегде гудит!

Шли бабы с туесами
По полю, овсом.
И рассуждали сами
Решительно о всем.

Одна была рябая.
Такая рябина
Бывает рано утром
На реке Двина.

Другая — вся пунцовая,
Как маки у плетней,
Наталья Огурцова,
Мать семерых детей.

А третья вся, как сыр, кругла,
Как белая лилия,
Как луна из-за угла,
Когда ее всю вымыли.

Все три не парижанки,
«Пардону» нет в словах,
Все три устюжанки,
Выросли в лесах.

Около клюквы,
Около зайчих,
И книжные буквы
Не жаловали их.

Одна сказала: — Совесть
Должна быть у всех. —
Другая возразила:
— Есть, но не у всех!

Одна сказала: — Солнце —
Раскаленный шар,
Спусти его пониже,
Получится пожар.

Другая уверяла,
Что град все тот же лед,
А третья горевала,
Что зять весь месяц пьет.

В бору все три умолкли, —
Другой был интерес.
Глаза их, как бинокли,
Обшаривают лес.

Вошли они в орешник,
Под птичий шум и крик.
Мерещился им леший,
А это был лесник!

А сыновья их где-то,
Во всех концах земли,
В университеты
С учебниками шли.

Идут три плотника веселых,
Три топора и две пилы.
За что во всех поречных селах
Их приглашают во дворы?