Виктор Соменков - Золотая нить

Вдохновение — повторенье,

Но не просто кольцо — спираль.

Вдохновенье — и синего цвета очки

Вспыхнут вдруг многоточием искр,

И играет каждая клеточка,

Неосознанно — как риск.

Повторенье — работа роботов,

Но понадобится опять —

Эти прописи, опусы, опыты

Не устанем мы повторять.

Как только весна к переулкам причалит,

Торжественно-тихо сойдет с высоты,

Минута молчанья,

Минута молчанья,

Минута молчанья.

К могилам — цветы.

Над памятников чередой бесконечной

Ружейных салютов подымется дым,

Но помня их свято, но помня их вечно,

Всю нежность и боль отдавайте седым.

Осталось немного, и те на излете,

Тех самых, которых дождалась жена.

Ну как вам живется, но все ли в почете,

Но все ли свое получили сполна?

Такую войну позабыть нелегко нам,

Но все ли, что можем, даем пожилым?

Успеем всегда поклониться иконам,

Но надо спешить поклониться живым.

Как только весна к переулкам причалит,

Торжественно-тихо сойдет с высоты,

Минута молчанья,

Минута молчанья,

Минута молчанья,

А не суеты!

Нам все дано: и боль, и радость

Перетерпеть и пережить,

Пока финального обряда

Нас близость не насторожит,

Как гул далекой канонады

Передовые рубежи.

Нам не дано себя увидеть

Глазами друга и врага,

Нам жить, любя и ненавидя,

Нам жить и чувствовать, пока

В кровавых молниях событий

Бегут по небу облака...

О, как ты нравишься мне, милая,

Но где-то в глубине зрачков

Вдруг промелькнет улыбка стылая,

И вся — любовь!

Ну как мне недоверье выманить

Из холодеющих глубин,

Когда и цезарям не вымолить

Любви рабынь.

Но как чисты и как стремительны

Весны пришедшей паруса.

Раскрыты губы повелительно,

И закрываются глаза.

О, как ты нравишься мне, милая,

Но все же в глубине зрачков

Нет-нет мелькнет улыбка стылая —

Трудна любовь.

Трудна любовь,, и дико мне

Услышать вновь: «Иди ко мне!»

О, как ты нравишься мне, милая...

Глупый, не думай, что я — недотрога,

Всю — изломай, изруби.

Просто мне нужно хотя бы немного

Нежности или любви.

Милый, не гневайся, я — не блудница,

Не опьяняясь — не пью,

Просто боюсь — не успею напиться,

Ссохнусь, подобно репью.

Сбрось поскорее желаний коросту

Все упростить — огрубить,

Просто пойми, до чего мне непросто,

Ой, как непросто любить.

Завтра ты первый осудишь с порога

И что блудница, и что недотрога.

Ночь опустилась милостиво к нам

Из звездных немигающих скоплений.

Луна исчезла в зеркале окна,

Нам пожелав приятных сновидений.

Ты улыбнулась, глядя на окно,

И тихо уплыла в свою нирвану,

А я не сплю, и бьется непрестанно

Одной и той же мысли метроном.

Мы каждой ночью вместе видим сны

Но я — твои, а ты ... а ты — чужие,

И сколько мы с той памятной весны

С тобою вместе в разных снах прожили?

Куда, в какие дебри заведет

Разбуженное эхо подсознанья,

Кто там тебя полюбит, кто поймет

И кто твои дослушает признанья?

Но вижу я по яблокам глазным

И по движенью губ разгоряченных,

Что ты опять ушла в чужие сны...

Молилась ли ты на ночь, Дездемона?

И, разрыдавшись над твоей могилой,

Я ... просыпаюсь: «С добрым утром, милый».

Ты проверял, а я все мерила,

Мы так боялись ошибиться,

Как птица каждый раз боится

Попасть под лопасти пропеллера.

Но где-то мы перемудрили

С перепроверками-примерками,

Что не любили — позабыли,

А что любили — исковеркали.

И, все пытаясь из кусочков

Составить истину простую,

Мы не заметили, как точка

Вдруг превратилась в запятую.

И, расходясь, мы чувств не сверили,

А просто выпустили птицу,

Пускай летит и не боится:

На реактивных нет пропеллера.

Нет, я — не моряк — сухопутный,

Я просто немножечко пьян,

И чудится мне поминутно,

Что завтра опять в океан.

Соленые синие волны

Окатят и смоют с меня

Мучительную монотонность

И накипь ушедшего дня.

А в сердце, что билось и ныло,

Сойдет тишина, тишина,

Зачем ты так жадно любило,

Что все исчерпалось до дна?

И я собираю опивки —