Всеволод Князев: «И БЛИЗКИ СМЕРТНЫЕ ЧЕРТЫ…»: ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Но слезы просятся… Ужель в огне влюбленном
Мне жаль умерших грез лазурной чистоты?..
Нет, нет, не надо их!.. Здесь, в храме озаренном
Одною ей, одной ей освященном, –
Так много, – пьяной, пусть, – но вечной красоты!..

Я иду к какой-то мрачной тайне,
Я не знаю сам – куда иду…
Счастье все случайней и случайней,
Песни все бледнее и печальней, –
И чего-то я напрасно жду…

Жду и жду, и сам чего не знаю…
То ловлю далекую звезду,
То горю, горю, и не сгораю,
То люблю, то с злобой проклинаю,
И куда-то все иду, иду…

Над головкой твоею держал я венец,
Всей душою молясь за тебя,
Над головкой твоею держал я венец,
Тебя нежно, мой ангел, любя…

Ты была вчера белой снежинкой любви,
Ты была вчера светлым лучом, —
Пусть останутся белыми крылья твои
В черно-траурном свете земном!

Будь всегда вдохновляющей песней, звездой
Лучезарной, как неба лазурь,
Будь в движенье, когда вокруг сонный покой,
Будь покойна средь жизненных бурь!..

К Тебе, Господи, я с молитвою…
Прости все мои согрешения,
Сохрани и услышь в час моления,
В час моления перед битвою…

На Тебя одного уповаю я –
Днем томительным, ночью радостной,
Днем и ночию с мукой сладостной,
Как свеча, пред Тобой сгораю я…

Мне грустно… Я один, я здесь совсем один
С своей тоской, с своим прошедшим счастьем…
Кипучая толпа с безумным сладострастьем
Не для меня, – я здесь совсем один…

Один, как порванной струны последний звук,
Один, как стон в душе живой когда-то…
Здесь, без отца, без матери, без брата –
Мой грустный стих – не песни светлой звук…

Нет, счастья нет в ликующей толпе,
Ни в блеске ярких роз, ни в вихре наслажденья, –
Я чувствую его в молитвенном забвенье
Средь милых и родных, не слыша о толпе…

Как я любил, как я люблю короткие встречи,
Короткий поцелуй, короткое руки пожатье,
И на миг блеснувшие белые, белые плечи,
Которые всегда закрыты кружевами черного платья…

Как я любил, как я люблю два-три слова,
Которые в это мгновение звучат особенно нежно,
И люблю потому, что потом каждый раз снова
Приходится уходить туда, где холодно и где снежно…

Пьеро, Пьеро, — счастливый, но Пьеро я!
И навсегда я быть им осужден.
Не странно ли — нас четверо и трое,
И я один влюблен — и отделен!

Ах, рая дверь мне преграждают двое,
Но в «первый рай» я все равно введен, —
Пусть Арлекин закутан в плащ героя.
Моей любви не уничтожит он!

Я видел смех, улыбки Коломбины,
Я был обвит кольцом прелестных рук…
Пусть я — Пьеро, пусть мне победа — звук,

Мне не страшны у рая Арлекины,
Лишь ты, прекрасная, свет солнца, руки
Не отнимай от губ моих в разлуке.

Певучесть скрипок… Шум стаканов…
Невнятный говор… Блеск огней…
И белый строй столов, диванов
Среди лучей, среди теней…

И ты, прекрасная, ты рядом,
Мгновенной верная любви,
Мгновенным сладостным обрядам!..
Но грезы сердца далеки!..

Твоей красою озаренным,
Далекий друг, святыня дум, —
Тобой я остаюсь плененным
Под эти скрипки, этот шум!..

В тихом сиянии дней безмятежных
Петь я не в силах, мой друг…
Видится мне, что в глазах твоих нежных
Отблеск дрожит тяжких мук.

Дай мне их, дай!.. Только тяжкие муки,
Муки — созвучья мечты,
Вызовут песни чарующей звуки
В сердце, где царствуешь ты…

Образ безбрежной, томительной скуки
Станет за дальней чертой…
Дай же твои сокровенные муки, —
Я их упьюсь красотой…

Как сладостно, забыв любви печали, не быть влюбленным!
Всё уносясь в алеющие дали, не быть влюбленным.
Изгибы рук и длинные ресницы кто любит вечно?
А мне гадалки уж давно сказали: не быть влюбленным.
Коснулись клавиш в длинных кольцах руки и заиграли,
Но слышу я и в струнности рояля: не быть влюбленным!
Мои мечты и думы лилий чище – так безмятежны:
Меня постигло то, что предсказали: не быть влюбленным.
Накинут креп над белою сиренью, и ночь уж близко,
На синем небе звезды заблистали: не быть влюбленным!
Но завтра вновь заблещет солнце, я это знаю,
И будет сладостно тогда едва ли не быть влюбленным.