Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

Было однажды виденье средь белого дня.
В образе странника, пыль против ветра гоня,
Дьявол принёс ему зеркало во искушенье.
Мальчик пощупал рукою своё отраженье.
— Господи! Кто это? — он произнёс наконец.
— Царь Иудейский! — А где его царский венец? —
Странник ответил уклончиво: — Где-то в пустыне,
Где первородная пара блуждает поныне,
Где с караваном в Египет бежал твой отец,
Где-то в пустыне растёт твой терновый венец…—
Мальчик отпрянул — на зеркало пламя упало
И раскололо его, и виденье пропало.

Ратные люди играют огнём и мечом.
Мирное детство играет весёлым мячом.
Дети мячом запустили в Христово оконце,
Он поглядел и увидел, что мяч — это солнце.
Мяч на лету загорелся — горящим мячом
Детство играло — всё было ему нипочем.
День отдыхает в тени золотого кумира,
Дьявол играет горящей изнанкою мира.

В камешки дети играли вечерней порой,
Только Христос увлечён был другою игрой.
В небо глядел, и в глазах у него полыхало.
Белыми звёздами синее небо играло.
Дети его окликали. Он в небо глядел.
В серые камешки с ними играть не хотел.
Дети на крыше играли — один оступился,
Пал на кремнистую землю и насмерть разбился.
Звёзды и камни стремглав поменяли места.
Все убежали, оставив на крыше Христа.
И на него накатилась хула Назарета:
— Ты его с крыши столкнул и ответишь за это! —
Мальчик сказал по убогости мира сего:
— Это судьба. Я не сталкивал с крыши его.—
Но зашумела сильнее толпа Назарета:
— Ты заказал долго жить и ответишь за это! —
Он не ответил и молча на землю сошёл,
Встал подле мёртвого тела и руку возвёл:
— Встань и скажи, что тебя я не сталкивал с крыши!.. —
Встал жив-здоров и сказал, словно молния свыше:
— Ты не столкнул меня с крыши, а поднял с земли!.. —
Чудные эти мгновенья людей потрясли,
Только старейшины дело не так разумели…
Долго об этом священные кедры шумели.

Звонкая птица пила заревую росу.
Мальчик набрёл на большой муравейник в лесу.
Напоминал муравейник по сущему виду
Шапку волхва или в знойных песках пирамиду.
Всяк, кто видал в неустанном труде муравья,
В сердце сказал: «Все мы, Господи, люди твоя».
Плотная жизнь копошится, кропает, хватает,
Разум блестит, но дыханья ему не хватает.
Глядя на это, вздохнула простая душа:
— Божья премудрость построила дом — и ушла…
Часто детей собирал он в долине чудесной
И говорил им о жизни земной и небесной…
— Вы постояльцы на этой земле и окрест.
Дом ваш на небе! — и поднял на небо свой перст.
Мальчики слушали и принимали сурово.
Девочки слушали, не понимая ни слова,
И загляделись в его голубые глаза.
Тут-то и села на палец ему стрекоза.
И захихикали девочки, и зазвенели.
Он замолчал, а они на него не смотрели.
Гневно сверкнули его голубые глаза,
Он поглядел и увидел: сидит стрекоза!
И засмеялся, как лёгкий земной постоялец:
— Экие женщины! Вам покажи только палец!

— Я научу тебя буквам, — учитель сказал. —
Аз — это первая буква, начало начал.—
Мальчик спросил у него: — Что такое начало?..—
И от вопроса учитель смутился немало.
— После узнаешь, — учитель помедля сказал. —
Всё в этой книге! — и книгу ему показал.
Мальчик взял книгу, раскрыл и от Духа Святого
Вслух прочитал до конца, и последнего слова.
Вырвал из книги конец и сложил из листа
Легкий кораблик — весёлый кораблик Христа.
И зашумели в долине священные кедры.
И подхватили кораблик воздушные ветры.
И на ручей опустился кораблик Христа.
Лёгкий ручей передал его речке, а та
Сильной реке, а река понесла его в море,
В синее море, где волны шумят на просторе.
В книге судеб одного не хватает листа.
В море гуляет счастливый кораблик Христа…
Старый учитель вздохнул и привёл изреченье:
— Знаешь ты больше меня, но продолжим ученье.

Плотник Иосиф привык к своему ремеслу,
Знал, как себя, и топор, и тесло, и пилу.
Даже в субботу в его голове то и дело
Что-то ходило, стучало, звенело и пело.
Плотник тесал, и бежало тесло по доске,
Стружки чудно завивались, как след на реке…
Так вот учитель в уме, как в раю созерцанья,
Посох Закона стругает из древа познанья.
Странно он рубит и тешет, и тонко берёт,
Лишние щепки летят и в огонь, и в народ.
Речи ведёт от корней до небесной макушки,
Гладко речёт, а слова завиваются в стружки.
Кажется, сам он — Закон, а не посох при нём,
Сам он — познанье, а древо почти ни при чём.
Так вот и люди: молились, божились, судились,
Каялись, знались, хвалились, клялись, говорились.
Слово тесалось — и ложью оно завилось…
Глядя на это, впервые заплакал Христос.