Алексей Апухтин - Стихотворения

Судьбы героев многих стихотворений Апухтина (таких, как: "В убогом рубище, недвижна и мертва…", "Старая цыганка", "Год в монастыре", "Из бумаг прокурора") яснее прочитываются в контексте всего его творчества, в контексте русской литературы второй половины XIX века. В этом случае многое в этих судьбах если не проясняется до конца, то существенно уточняется. Мы начинаем видеть их не исключительный, а общий смысл. Ущербность, неуравновешенность, болезненность героев этих произведений в сознании читателя так или иначе связывается с социальными недугами общества, нравственной атмосферой русской жизни тех лет.

сказано в стихотворении "Из бумаг прокурора". Особенность многих произведений Апухтина 80-х годов в том, что теперь он осмысливает характер героя в его конкретной социально-исторической обусловленности. Судьба человека включается в поток времени. Усиление эпического начала в творчестве Апухтина органично приводит его к прозе.

При жизни Апухтин не опубликовал ни одного из своих прозаических произведений, хотя он читал их — и с большим успехом — в различных салонах.

В конце 80-х годов Апухтин задумал и начал писать роман, посвященный очень важному этапу в истории: переходу от николаевской эпохи к периоду реформ. Судьбы главных героев рисуются на фоне больших исторических событий: Крымская война, падение Севастополя. Это было время переоценки ценностей, поэтому в романе так много споров: о западниках и славянофилах, об освобождении крестьян, о реформах, которые предстояли России. Апухтина интересуют люди, способные аналитически мыслить, трезво смотреть на жизнь русского общества. "Мы привыкли исполнять, но отвыкли думать", — говорит генерал Дольский, рассуждая о николаевском правлении. Главного героя романа Владимира Угарова, приехавшего в столицу в дни обороны Севастополя, более всего поразило — он имеет в виду петербургские "верхи", — что здесь "забыли или не хотят думать, что где-то на юге ежечасно льется русская кровь, и наши братья погибают в непосильной борьбе".

И в своем первом прозаическом произведении Апухтин не выглядит начинающим беллетристом. Эти главы из романа легко читаются, в них умело намечены сюжетные линии, даны точные, психологически убедительные характеристики некоторых персонажей. Дело не только в том, что сказался богатый навык поэтического творчества автора, в романе чувствуется опыт русской психологической прозы XIX века, прежде всего — толстовской.

Роман не был завершен. Как признавался сам Апухтин, ему встретились трудности, которые он "не мог преодолеть" {Жиркевич А. В. Поэт милостию божией, с. 497.}. Очевидно, на определенном этапе работы автор понял, что искусно выполненные описания усадебной и столичной жизни, психологически убедительные характеристики персонажей еще не превращают произведение в роман, который подразумевает наличие значительного, общественного по своей сути конфликта, который мог бы развернуться в сюжет и объединить распадающиеся части повествования.

Незаурядный талант Апухтина-прозаика проявился в двух его повестях и в рассказе, которые он успел завершить. В прозе Апухтин — тут явно сказался его поэтический опыт — тяготеет к повествованию от первого лица: это письма ("Архив графини Д""", 1890), дневник ("Дневник Павлика Дольского", 1891), внутренний монолог героя ("Между смертью и жизнью", 1892). Повествование от первого лица — знак повышенного интереса к внутреннему миру героя, его психологии. Удачи Апухтина-прозаика, несомненно, связаны с тем, что к этому времени он уже написал несколько больших стихотворений с подробно разработанными сюжетами.

В повести "Архив графини Д""" Апухтин использовал традиционную эпистолярную форму. Отступление от традиции было в том, что в повести нет писем главной героини: мы знакомимся только с письмами к ней. Письма самой графини автору оказались не нужны: по письмам, адресованным графине, читатель имеет возможность с необходимой полнотой судить о ее поступках, нравственных принципах, строе чувств. Письма девяти корреспондентов создают как бы систему зеркал, в которых отражаются различные лики героини: графини Екатерины Александровны Д"", сперва вице-, а потом председательницы Общества спасания погибающих девиц, светской дамы, петербургской красавицы, соблюдающей все внешние формы приличия, но в своей скрытой, интимной жизни, в исполнении "капризов", "без колебанья переходящая ту черту, перед которой другие остановились бы в страхе". Письма, записки, депеши выстроены в хронологическом порядке. Первое и последнее письма помечены 25 марта: прошел год в жизни героев повести.