Евгения Баранова - Том второй

Рождаться,

нырять в этот мраморный мир,

бродить по пластмассовой каше квартир.

Есть люди, в которых избыток тоски.

Есть люди-альбомы, есть люди-мазки.

У каждого дома, в любой из природ,

есть люди, простые, как громоотвод.

Есть люди-цилиндры: включают мотор!

Но чаще других – человек-монитор.

Смотрюсь в умывальник, полтела вместив:

к какому подклассу себя отнести?!

«Странное дело: ждать – не хочется»

Д.Д.

Странное дело:

ждать – не хочется.

Точнее, хочется. Но не ждать.

Что-то под рёбрами бьёт, топорщится

и заставляет меня дрожать.

Что-то под рёбрами

жидким оловом

душу сжигает и вкривь и вкось.

Хочется выпалить:

больно!здорово!

и прошептать потом:

больно!брось!

Хочется выдумать что-то пошлое.

С пылу, и с солью, и сгоряча.

После признаться.

Прижаться к прошлому.

Носом уткнуться в тепло плеча.

И превращать все обиды в колышки.

(Их потом легче отдать на снос)

И повторять тебе:

детка!солнышко!

как хорошо, что опять сбылось!

Мир первый: ящерица

Я превращаюсь в ящерицу.

Ползу

мимо бумажных змеев,

улиток,

улиц.

Золотом брюшка слизывая росу.

Под мимолетом тела слегка сутулясь.

Я превращаюсь в ящерицу.

Геккон.

Странной расцветки.

Вычурный.

Неприятный.

Тонкие лапки втравливая в бетон,

не оставляю права вернуть обратно.

Я превращаюсь в ящерицу – дела.

Красные люди.

Вечер.

Огонь.

Пустыня.

Не объясняй мне!

я_НЕ_понимаю зла.

Я только животное, раненное другими.

Творчество: музыкант

Ни доходный дом, ни аллея лип.

Ни хороший врач – тот, который лечит.

твое дело – звон.

твое дело – скрип.

твое дело – скрипки босые плечи.

Твое дело – звон.

Твое дело – звук.

Твое дело – рук не согреть любимой.

Остается – бег. Остается – круг.

Остается музыки сердцевина.

Остается звук – как пшена посев.

Остается звон – по дороге дольней.

А тебя не ждут:

Позабыли – все!

Исключая тех, кто вообще не помнил.

Письмо полковнику, которому не пишут

Еl coronel…

no tienе…

le escriba…

Сезон дождей.

Костюм не по погоде.

Он ждет чудес от каждого прилива,

не зная, что их не было в природе.

Колумбия. Перевороты. Сырость.

Голодный кофе на обед и завтрак.

И почтальона жжет его настырность:

– Вам писем нет.

не приходите завтра!

Но он придет, свободен и зависим

от вечности и петушиной бойни.

– Хоть вам никто не отправляет писем,

вы все равно дождетесь их, Полковник.

*el coronel no tiene quien le escribа –

Полковнику никто не пишет (Г.Г. Маркес)

Умер Егор Летов

Ровно сегодня погибла эпоха.

Смелый ведущий успел приобщиться.

Из телевизора

новеньким вздохом

смерть разлетелась по блогам и лицам.

В праздничность сайтов.

В рекламы.

В рингтоны.

Смирная новость – не жжет и не жалит.

Люди,

скажите,

а стыдно потом вам?

Или вам стыдно вообще не бывает?

Несколько суток – и будут делиться :

в залах суда

и в дерьме мемуарном.

Сколько их будет

друзей-очевидцев

– Ни одного!

исключая гитару.

Таня – Че: монолог

Я помнила ваши песни,

я резала с вами воздух,

дрожала под вашей кожей,

тонула в чужой реке.

Майор, уходить на север

неправильно, но не поздно.

Полгода дожди и сельва

и выстрелов турникет

(и ваш огонек сигарный

и ямочки вдоль улыбки)

Оставим, майор, оставим...

Не плакать и не просить.

Ах, были бы вы бездарны,

какой бы тогда ошибкой,

насколько тогда бы проще,

простительней

вас любить.

Я помнила ваши песни!

как вы становились гимном,

как пятна на темном фоне

всё ширились и росли.

Прощайте, майор, прощайте.

Мне так не хотелось гибнуть.

Мне так не хотелось в спину

последней моей земли.

Лиличка: монолог

В моей голове – сады и песни.

В моей голове – хрусталь и холод.

Мой Маяковский с какой-то Пресни

пишет стихи, несмотря на голод.

Мой Маяковский играет в куклы.

Даже машинки ко мне приносит.

Утро в Берлине со вкусом клюквы.

Писем – не пишет, когда попросят.

Вместе не можем: темно и тесно.

Мой Маяковский – в своем уме ли?

Странно, душа не находит места.

Вечер. Тринадцатое апреля.*

*В 10:15 утра, 14 апреля 1930 –

Владимир Маяковский застрелился.

Лирика

Я обнял эти плечи и взглянул...

И.А. Бродский