Антология - Поэзия Африки

Вон проходит Эфуа,
Мальчишки свистят и пляшут,
И проплывает над головами
Нагретая солнцем корзина
С золотыми, как луны, плодами.
А ну, покупай бананы!
Возьмешь одну
Молодую луну —
И сразу попросишь другую!
Надкусишь одну золотую луну —
И в зубы возьмешь улыбку!
Доешь до конца золотую луну —
И в сердце веселье хлынет!
Неважно, что синее платье
Выгорело на солнце,
Что девчонки кричат ей проклятья, —
Все равно вдогонку за нею,
Заглушая любые часы,
Будут тикать мужские сердца.
А ну, покупай бананы!
Возьмешь одну Молодую луну —
И сразу попросишь другую!
Надкусишь одну золотую луну —
И в зубы возьмешь улыбку!
Доешь до конца золотую луну —
И в сердце веселье хлынет!
Ровно в восемь каждое утро
Можно голос ее услышать —
Он спускается словно с неба,
Он эхом скользит по крышам,
А улыбки — смертельные стрелы —
Останавливают дыханье.
А ну, покупай бананы!
Возьмешь одну
Молодую луну —
И сразу попросишь другую!
Надкусишь одну золотую луну —
И в зубы возьмешь улыбку!
Доешь до конца золотую луну —
И в сердце веселье хлынет!
О, слепящая молния взгляда
И величавая поступь!
А девчонки злословить рады,
Недаром-де каждое утро
Все мужчины торчат у окон,
Чтобы песню ее услышать:
А ну, покупай бананы!
Возьмешь одну
Молодую луну —
И сразу попросишь другую!
Надкусишь одну золотую луну —
И в зубы возьмешь улыбку!
Доешь до конца золотую луну —
И в сердце веселье хлынет!
После дождливой ночи,
Предвещающей скучную зиму,
Эфуа выходит на площадь,
И плывет над нею корзина
С золотыми, как луны, плодами,
А за нею выходит солнце!
А ну, покупай бананы!
Возьмешь одну
Молодую луну —
И сразу попросишь другую!
Надкусишь одну золотую луну —
И в зубы возьмешь улыбку!
Доешь до конца золотую луну —
И в сердце веселье хлынет!

Когда я был совсем еще малыш,
А Джо и Фреду было лет по шесть,
Мы помогали нашему отцу
Навоз месить с землею во дворе.
Три пальмочки тогда мы посадили,
Своими именами их назвав.
Они росли куда быстрей, чем мы,
И много раньше, чем я стал большим,
Они, цветя, своей достигли цели.
Подобные серьгам сестер, на них
Цветочки золотые закачались.
Их золото потом позеленело,
И выросли огромные орехи,
Величиною с голову отца,
И я мечтал о молоке их сладком.
Я слушал шепот листьев наших пальм,
Я слушал шорох, шелест, шепот листьев,
Оживших от ночного ветерка.

Я и поныне слышу эти листья,
Их шепот, доносящийся сквозь щели
В стенах хибарки, где мечтал я в детстве
О будущем…

Запах супа,
который варят три матери
под деревьями в сумерки,
плывет по лесному воздуху,
разжигая голод их двадцати детей
и расслабляя усталые мускулы,
полные воспоминаний
о прошлых трудах
и мыслей
о будущих.
Глаза пронзают чашу небес,
опрокинутую высоко
над башнями деревьев.
Молодая луна —
тоже чаша,
обращенная к востоку, —
предвещает удачу всему племени.
Люди смотрят с надеждой,
но не видят, а только слышат
последнюю птицу,
спешащую в горы
на небесную веточку
священного дерева óдум.
Вечерние сумерки
окутывают неутомимые ноги
и беспокойные руки
трех матерей, которые варят суп,
единственный на день,
в то время как усталые мускулы
отца и его товарищей по труду
и собратьев по охоте
дрожат
от бесконечных воспоминаний
о пахоте, о рубке леса,
о криках антилопы,
что тонут в жутком пении ночи,
а пенье это, замирая,
глохнет
в далеких джунглях.
Где-то
ревет неистовая река
и шумные воды
устремляются к морю.