Эзра Паунд - Стихи и переводы

Вещь сия, у которой набор моральных норм, но нет сути,
Завела знакомство там, где могла быть любовь.
И ничего теперь
не нарушает ее размышлений.

О, поколение безупречной самоуверенности
и безупречно стеснительное,
Я видел рыбаков, пикник устроивших на солнце,
Я видел их и их неопрятные семьи,
Я видел их улыбки во весь рот
и слышал некрасивый смех.
И я счастливей вас,
А они счастливее меня;
И рыба в озере плывет
и даже без одежды.

Я знаю, что то, о чем говорил Ницше, – правда,
И все же,
На улице я видел лицо маленького ребенка,
И оно было прекрасным.

У Северных ворот ветер несет песок,
Один с начала времен до ныне!
Падают деревья, с осенью желтеет трава.
Я взбираюсь на башни и башни
следить за чужою землей:
Заброшенный замок, небо, бескрайняя пустыня.
От деревни не осталось ни стены.
Покрылись холодным инеем кости,
Высокие кучи, все в деревьях и траве;
Кто причиной того?
Кто причина пылающей императорской ярости?
Кто привел войска с барабанами и тамбурами?
Чужие цари.
Добрая весна превратили в алчную к крови осень,
Суматоха солдат, разбросанных по среднему царству,
Триста шестьдесят тысяч,
И тоска, тоска словно дождь.
Печальный поход и печальное, печальное возвращение.
Безлюдные пустые поля,
Нет на них детей войны,
Нет больше людей ни для наступления, ни для обороны.
О! Откуда вам знать про эту тоску у
северных ворот,
Когда имя Рихаку забыто,
А нас, стражников, скармливают тиграм.

“Меня успокаивает пребывание в окружении красивых женщин.
Почему о таких вещах всегда нужно лгать?
Я повторяю:
Меня успокаивает беседа с красивыми женщинами,
Даже если мы несет полный вздор,

Мурлыканье невидимого усика
Одновременно возбуждает и радует.”

Как моток свободного шелка, разбросанного по стене,
Она проходит у ограды дорожки в садах Кенсингтон,
И она умирает постепенно
от некоего вида амнезии эмоций.

И прямо вокруг там толпа
Грязных крепких неистребимых детей бедняков.
Они наследуют землю.

В ней конец рода.
Ее скука утонченна и чрезмерна.
Она хочет, чтоб кто-нибудь заговорил с ней,
И почти боится, что я
совершу это неблагоразумие.

Через плоский склон Сен-Алуа
Широкая стена мешков песка.
Ночь,
В тишине дезорганизованные солдаты
Колдуют у костров, опорожняя котелки:
Раз-два, с фронта,
Люди возвращаются, будто это Пиккадилли,
Прокладывая в темноте тропинки
Через груды мертвых лошадей,
По мертвому пузу бельгийца.

У германцев ракеты. У англичан ракет нет.
За фронтом – пушка спряталась, расположилась в милях позади.
Перед фронтом – хаос:

Мой разум – это коридор. Коридоры в головах вокруг меня.
Ничто за себя не говорит. Что остается делать? – Продолжать.

Девушка в чайной
Не так уже красива, как раньше,
Август поизносил ее.
Она не поднимается по лестнице так нетерпеливо:
Да, она тоже повзрослеет,

И сияние юности, исходившее от нее,
Когда принесла нам мафины,
Исчезнет.
Она тоже повзрослеет.

Давай, посочувствуем тем, кто богаче нас.
Давай, мой друг, и не забывай,
что у богатых есть лакеи, и нет друзей,
А у нас есть друзья, и нет лакеев.
Давай, посочувствуем женатым и холостым.

Неслышной поступью входит рассвет
как какая-то прозрачная Павлова,
И я подле своего желания.
Нет лучшего в жизни ничего,
Чем этот час прозрачной прохлады,
час пробуждения вдвоем.

Фу И

Фу И любил высокие облака и холмы,
Увы, он умер от пьянства.

Ли По

И Ли По тоже умер по-пьяни:
Попытался обнять луну
В Желтой реке.