В шуточном стихотворении, посвященном «Последним новостям», Адамович писал:
Судьбой к телефону приставлен Ладинский,
Всему человечеству, видно, назло:
Он — гений, он — Пушкин, он — бард исполинский,
А тут не угодно ль — алло да алло!” [39] Адамович Г. Полное собрание стихотворений / Сост., подгот. текста, вступ. ст., примеч. О.А. Коростелева. СПб.: Академический проект: Эльм, 2005. С. 185.
К середине тридцатых годов, выпустив несколько книг и получив известность, Ладинский стал все больше ощущать несоразмерность своего реального веса в литературе и положения в редакции.
Запись в дневнике Ладинского от 20 ноября 1937 г.: «Написал Милюкову письмо. Старался доказать ему, что мне надо дать что-нибудь более приличное, чем место телефонного мальчика. Говорит, “конечно, вы правы, но как это осуществить?”» [40] РГАЛИ. Ф. 2254. Оп. 2. Ед. хр. 27.
Месяцем позже, 30 декабря, еще одна запись: «Алданов (по секрету) сообщил, что “Русские записки” прекращают свое существование, а будет выходить (на деньги того же П-ского) новый толст<���ый> журнал под редакцией Милюкова. Факт<���ический> редактор Вишняк. Папаша отказался принять в сотрудники Мережковского, Федотова, Бердяева, Ходасевича. “Против вас он ничего не имеет”. Хорошо бы пристроиться секретарем. Но едва ли. У Вишняка своих сколько угодно» [41] Там же.
.
Василий Яновский, объясняясь после войны с эмигрантскими общественниками, писал со свойственной ему резкостью суждений: «Ладинский, — которого Вы называете вполне сложившимся писателем, — сидел в приемной “Последних новостей” по 48 часов в неделю: дежурный у телефона. В комнатушке не было окон: день и ночь горела электрическая лампа. Поминутно звонил телефон, и Ладинский совал хоботок, соединяя линии. Когда мне случалось завернуть туда по делу, то я сразу шалел: от искусственного света днем, от звонков и ложного оживления. Чтобы подогнать еще сотню франков в месяц, Ладинский иногда, тут же между делом, стучал на машинке очередной подвал переводного авантюрного романа. Так жил этот вполне сложившийся писатель. И когда в 1945 г. парижская колония пошла на поклон на рю Гренель, Ладинский записался там один из первых. На многолюдном, торжественном собрании, получая паспорт, Ладинский со слезою в голосе (как бывало о балеринах) огласил содержание выданного ему документа: гражданин СССР — не рефюже, писатель — не телефонист. Такова история Ладинского, которого Е. Кускова и М. Слоним очень даже заметили: хлопнул дверью. Как хлопнули дверью и ушли, каждый по-своему, Поплавский и Сирин» [42] Яновский В.С. Мимо незамеченного поколения // Новое русское слово. 1955. 2 октября. № 15436. С. 5.
. Более подробно о работе Ладинского в «Последних новостях» Яновский написал четверть века спустя [43] См. Он же. Поля Елисейские (из книги памяти) // Русская мысль. 1982. 4 февраля. № 3398. С. 10.
.
Иногда пишут о внезапном «покраснении» Ладинского после войны. Это не совсем так. Большим патриотизмом по отношению к эмигрантскому мирку он не отличался и в тридцатые. Его читательские вкусы изначально были довольно определенны. Отвечая в 1931 г. на анкету «Новой газеты» «Самое значительное произведение русской литературы последнего десятилетия», Ладинский написал: «За последние десять лет не было в русской литературе ни одной книги, которую можно было бы назвать гениальной. Но были прекрасные книги, например: “Шум времени” Мандельштама, “Вор” Л. Леонова, “Петр I” Алексея Толстого» [44] Новая газета. 1931. 1 апреля. № 3. С. 1.
. Подбор весьма характерный, ни одного эмигрантского автора.
В письме от 14 августа 1971 г. Юрий Софиев рассказывал Рите Райт-Ковалевой, что на заседании «Круга» во время финской войны Ладинский заявлял: «Для каждого честного русского человека, где бы он ни был, — его место в Красной армии» [45] Рита Райт-Ковалева — Юрий Софиев. «Расскажите мне о Борисе Вильде»: Переписка / Публ. Н. Черновой // Простор. 2004. № 5. С. 82.
.
Берберова уверяла, что Ладинский ненавидел Париж, а свою должность считал «лакейской», писала, что «это был озлобленный, ущемленный человек, замученный тоской по родине, всем недовольный, обиженный жизнью, и не только этого не скрывавший, но постоянно об этом говоривший» [46] Берберова Н. Указ. соч. С. 321.
.
О том, как Ладинский провел военные годы, сведений очень мало. Весной 1941 г. он еще в Париже, а уже в следующем году упоминается в информационной заметке «Нового журнала» как перешедший демаркационную линию и оказавшийся в «свободной зоне» Франции [47] Оставшиеся в Европе // Новый журнал. 1942. № 1. С. 400.
. Но он вернулся в Париж, как только тот в августе 1944-го был освобожден от гитлеровцев.
Читать дальше