Рауль Сурита - Стихи

С лицом окровавленным я постучал к нему в дверь:
«Вы мне могли бы помочь…
У меня есть друзья там… — понимаете — там, за гра…»
«Убирайся отсюда, — он мне отвечал, —
иначе тебе покажу я дорогу коленом…»
«Кстати, — заметил я, — разве не помните вы —
ведь Иисуса отвергли тоже…»
«Ты — это не он, — был ответ, —
уходи, или я проломлю твою дурью башку!
Я тебе не отец…»
«Но, позвольте, — настаивал я,—
те люди, которые там — понимаете — там, за гра…
это дети не чьи-нибудь — ваши…»
«Согласен, — ответил он, смягчаясь. — Вот ты и веди
в обетованную землю их всех…»
«Да, но где же эта земля?» — я спросил,
и тогда, будто светом со мною заговорила звезда,
он сказал:
«Далеко, в чилийских затерянных кордильерах…»

Внезапно очнувшись во сне, я услышал сквозь ночь:
«Слушай, Сурита, — сказал он, — возьми поскорее жену и сына
и удирай отсюда — иначе конец…»
«Не говори чепухи, — я ответил, — дай мне доспать спокойно:
мне снилось, что горы восстали,
мне снилось шествие гор»…
«Забудь эти глупости, — он был настойчив,—
не думай, что время — твоя принадлежность.
Тиран уже близко…»
«Послушай, — я отвечал, — ты вспомни,
что столько лет меня держишь в потемках,
и мне не пытайся рассказывать сказки.
Я не Иосиф, чтобы бежать в Египет».
«Ступай по дороге, если не хочешь бежать,
Сама дорога подскажет, где истина скрыта».
«Хорошо, — я ответил ему, чуть не плача,—
но где же она воссияет над миром?»
И тогда, будто распятье во мгле изнутри озарилось,
он мне сказал:
«Далеко, в чилийских затерянных кордильерах…»

I. И тогда кордильеры сдвинулись с места

II. Вздрагивающие и белые… о, до чего же белые
ледяные вершины Анд

III. Они отделялись одна от другой… они похожи
были на раны, открывавшиеся мало-помалу,
так, что и снегом их не залечить

IV. И тогда, поднявшиеся, словно их сдвинула единая мысль,
с тех же самых ледников,
с тех же самых скал,
с тех же самых обрывов,
начали свое шествие без правил
потрясшие сами себя
чилийские кордильеры…

I. Кордильеры тирана белыми быть не могут

II. Потому что снегу не дотянуться, чтобы покрыть
эти закатные горы,
стоящие против андских кордильер на страже,
словно черный барьер, ожидающий,
когда эти Анды взорвутся к черту,—
кордильеры тирана рядами стоят,
прижимаясь плечом к плечу

III. Ибо они против Анд собрались,
будто войска заката

IV. Поэтому снег и не покрывает их,
кордильеры тирана.
Их вершины настолько черны,
что похожи на ночь гор
Опоясавшись черным перед снегами Чили,
ледниками, словно шипами, пронзив ночь,
они, кордильеры тирана,—
как будто кровавый венец,
насильно возложенный кем-то на Анды

V. Поэтому снег, увенчавший вершины Анд, стал снегом из крови
горизонт опоясавшим кровью

VI. И только смерть оказалась венцом,

VII. И тогда все увидели кордильеры тирана,
уже коронованные,
огромные, словно черное окаменевшее знамя,
в которое нас завернули, как будто в закат

Зажимая пальцами раны,
я двадцать четыре раза увидел твой лик, святая Тереса,
на двадцати четырех вершинах Анд,
благослови меня, женщина, — мне удалось сказать,—
ибо во мне открываются белые скважины неба

I. Так смотрите: эти полые андские кордильеры — скважины горизонта
II. Далеко, за алыми небесами пастбища, еще дальше, гораздо
дальше, за чудовищными снегами
III. Там, где замирают горы и белый горизонт становится еще белее,
там, где замирает ветер с ледника. О, до чего же
белые эти скважины неба!
IV. Подталкивая нас к этим белым лугам, где все пейзажи в одно
слепились: «Этот калейдоскоп и есть Чили — говорили, смеясь,
те, кто не видел скважин неба — эти андские кордильеры,
высосавшие сами себя…» — и тыкали пальцами в ниши,
открывающиеся до горизонта…

Глаза продирая от снега,
увидел я Микеланджело,
рискованно что-то рисующего
на соборных лесах
им расписываемых Анд.
«Забудь все это… — сказал я ему,—
все эти горы приговорены».
«Не мешай, — он ответил,—
я напишу и твое лицо
на перевернутых вершинах неба — ущельях»