Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том первый. Стихотворения

В творенья Мизри погруженный всецело,
Читал их муфти листы за листами
И каждый кидал безжалостно в пламя.
Красивая книга дотла сгорела.

«Вот так же, — воскликнул законов блюститель,—
Любого, кто верит в Мизри, я сожгу.
Его одного я сжечь не могу
Затем, что поэта творит Вседержитель.
И если дар свой пустил тот прахом,
Пусть сам разбирает свой грех с Аллахом».

Не знаешь ты конца, тем и велик.
Как вечность, без начала ты возник.
Твой стих, как небо, в круговом движенье.
Конец его — начала отраженье,
И что в начале и в конце дано,
То в середине вновь заключено.

Таинственно кипит, не остывая,
В тебе струя поэзии живая.
Для поцелуев создан рот,
Из чистой груди песня льется,
Вина всечасно горло ждет,
Для блага ближних сердце бьется.

И что мне целый мир? Судьбою
Тебе да уподоблюсь я!
Гафиз, мы будем как друзья!
Сквозь боль и радость бытия,
Любовь и хмель пройду с тобою,
И в этом счастье — жизнь моя.

Но будь неповторимо, Слово,
Ты старше нас, ты вечно ново!

Пускай я весь — твое лишь отраженье,
В твой ритм и строй хочу всецело влиться,
Постигнуть суть и дать ей выраженье,
А звуки — ни один не повторится,
Иль суть иную даст их сопряженье,
Как у тебя, кем сам Аллах гордится.

И как сгорает в пламени столица,
Как искорка растет пожаром грозным,
И он, гудя, по улицам стремится,
Она ж потухла, мчась к орбитам звездным,
Так немцу свежесть сил первотворенья
Ты, Вечный, дал для вечного горенья.

Найденные ритмы обольщают,
И талант им радуйся, пиши!
Но назавтра всех нас отвращают
Эти полумаски без души.
Радости они не обещают,
Разве только новых форм творец
Мертвым формам сам кладет конец.

Они, Гафиз, называли
Мистическим твой язык.
Но где тот блюститель слова,
Что Слова ценность постиг?

Мистическим был ты для них,
Тебя по-дурацки читавших,
В великом имени свой
Нечистый хмель увидавших.

Мистически чистый весь,
Ты ими всего лишь не понят.
Не набожный, ты блаженствуешь днесь,
И за это они твою славу хоронят.

Да, я их браню, и все ж они правы:
Ведь слово не просто, и это всегда вы
Обязаны помнить, вы с этим знакомы.
Слово — как веер! В его проемы
На вас красивые глазки глядят.
А веер — как флёр, прикрывающий взгляд.
Я, правда, не вижу лица самого,
Но девушка не скрыла его.
В ней лучшее, — знает, поди, егоза,—
Глаза, — а они-то мне смотрят в глаза.

Все ищут — ты нашел закон,
Постиг земной порядок:
В плену страстей и прах и трон,
Но плен жестокий сладок.

И пут не рвут — всему черед:
И лечит он и ранит.
Тот шею невзначай свернет,
А тот нахалом станет.

Не ставь, Учитель, мне на вид,
Коль невпопад отвечу,
Когда замечу, что спешит
Мой кипарис навстречу

И, к почве ластясь, башмачок,
Как корешок, крадется.
А взгляд, а речь! Тут сам Восток
Прозрачной вязью вьется!

Ты чувствуешь? Прижать лицо
К волне кудрей смелее,
Где ветер локонов кольцо
Развил у щек и шеи!

Как ясен лоб, как нежен рот,
И кто ж не умилится!
От песни радостной начнет
Сама душа молиться.

А губы так манят — нет сил!
Но что, скажи, нелепей:
Ты вдруг свободу получил,
Но получил и цепи!

Вздохнешь — и не вдохнуть назад,
Душа к душе стремится,
И счастья тонкий аромат
Незримо в грудь струится.

Ты весь в огне! Теперь вина!
Где мальчик? Я пирую!
И чару первую — до дна!
Скорей на стол вторую!

Он ждет, он внемлет, он притих:
Ты пьяный — совершенней.
Он понял высший смысл твоих
Глубоких поучений.

Он зрит, как мира строй высок,
Его душа — в зените.
Грудь крепнет, над губой пушок,
Он юноша — взгляните!

А ты — ты обнял всё вокруг,
Что есть в душе и в мире,
Кивнув мыслителю, как друг,
Чья мысль и чувство шире.

Ты, чтоб визирь иль шах от нас
Не утаили клада,
И перед троном в добрый час
Даешь совет что надо.